Джаннетт Уоллс - Серебряная звезда

Я спросила, дома ли Джо.

– Я вчера видела его, но не знала, что он мой кузен.

– Где ты его встретила?

– В саду дяди Тинсли.

– Так это ты кидалась персиками? – Тетя Эл откинула голову назад и захохотала. – Метко кидаешь! Джо где-то здесь, обычно он приходит домой только к обеду, но наверняка пожалеет, что пропустил вас. У меня четверо детей. Джо тринадцать лет, он средний. Ребенок за столом, Эрл, – самый младший. Ему пять лет, он какой-то необычный, слабенький и так и не научился говорить – пока. Старший, Труман, которому двадцать лет, служит в море. Шестнадцатилетняя дочка Рут уехала в Северную Каролину, чтобы помогать тете, у той трое детей, за которыми нужно присматривать, а она заболела менингитом.

Из задней комнаты, как-то осторожно, согнувшись, вышел мужчина, и тетя Эл представила нам своего мужа, нашего дядю Кларенса.

– Шарлоттины дочки? И не скажешь… – Он был очень худым, со впалыми, морщинистыми щеками, с коротко остриженными седыми волосами.

Дядя Кларенс изучающе посмотрел на Лиз.

– Тебя я, может, и помню, – сказал он. Потом посмотрел на меня. – А тебя я никогда не видел. Твоя мамаша увезла вас из города до того, как мне бы представился случай увидеть единственного ребенка моего брата.

– Ну, сейчас тебе как раз и представился такой случай, – улыбнулась тетя Эл. – Будь поласковее.

– Рады познакомиться с вами, дядя Кларенс, – сказала я. Мне было интересно, обнимет ли он меня, как это сделала тетя Эл. Но он стоял и смотрел на меня с подозрением.

– Где твоя мама? – спросил он.

– Она живет в Калифорнии. Мы приехали сюда в гости.

– Решила не приезжать, да? Ну, почему бы не удивить меня? – И дядя Кларенс закашлялся.

– Не будь таким сварливым, Кларенс, – произнесла тетя Эл. – Иди, посиди и отдышись. – И тот, кашляя, вышел из комнаты.

– У моего мужа бывают всякие капризы, – объяснила нам тетя Эл. – Он человек хороший, но у него нелегкая судьба – все дело в его спине и легких, он заработал это на фабрике. Кларенс злится на многих людей. Еще он беспокоится за Трумана, только не признает этого. Мы потеряли на войне троих мальчиков из Байлера, и я молюсь за своего сына и за всех остальных каждую ночь. А как насчет пирога?

И тетя Эл отрезала нам с Лиз по толстому куску.

– Лучшие персики в стране, – произнесла она с усмешкой.

– И не сбивайте цену, – сказала я.

Тетя Эл прыснула от смеха.

– Ты, Бин, вот-вот станешь как местная.

Мы сели за стол рядом с Эрлом и стали есть пирог. Он был невероятно вкусным.

– Как поживает ваша мама?

– Прекрасно, – ответила Лиз.

– Она не возвращалась в Байлер за эти годы?

– Нет. С тех пор как Бин была малышкой, она тут не бывала, – сказала Лиз.

– Не могу сказать, что виню ее за это.

– А мой папа был похож на дядю Кларенса? – спросила я.

– Разные, как ночь и день, хотя можно было бы сказать, что они братья. Ты никогда не видела фотографии своего папы?

Я покачала головой.

Тетя Эл посмотрела на кухонное полотенце, которое, казалось, повсюду носила с собой, затем сложила его в малюсенький квадрат.

– У меня есть кое-что, чтобы тебе показать– Она вышла из комнаты и вернулась с толстым альбомом. Сев рядом со мной, стала его перелистывать, затем указала на черно-белую фотографию молодого человека, прислонившегося к двери, со скрещенными на груди руками.

– Вот он. Чарли. Твой папа.

Тетя Эл подвинула альбом ко мне. Кажется, я слышала, как в голове несется кровь. Я прикоснулась к фотографии и почувствовала, что у меня от нервов вспотели руки, и вытерла их о кухонное полотенце тети Эл, потом поднесла фотографию к лицу. Мне хотелось увидеть все детали изображения моего папы.

На папе была тесно облегающая фигуру белая футболка, под один рукав была засунута пачка сигарет. У него были волосатые руки и темные волосы, как у меня. Волосы были зачесаны назад, как носили в те дни. Темные глаза, тоже как у меня. Что меня больше всего поразило, так его кривоватая улыбка, будто он как-то по-своему видел мир и был вышвырнут оттуда.

– Он был красивым, – решила я.

– О, правда, он был красавчиком, – сказала тетя Эл. – Все леди любили Чарли. Дело было не только в его внешности. Главным было то, как он зажигал все вокруг.

– Что вы имеете в виду?

Тетя Эл посмотрела на меня.

– Ты мало знаешь о своем отце, верно?

Я кивнула.

Чарли был мастером-наладчиком ткацких станков на фабрике, сказала тетя Эл, мог починить все, что угодно. Так уж у него была устроена голова. Он не получил достаточного образования, но был умным и постоянно находился в движении. Всегда должен был что-то делать. И когда Чарли приходил на вечеринку, то только тогда там все и начиналось.