- Вид Уралу до Бэрлину! - видя, что его тост никто не поддерживает, вдруг добавил он и пьяно загоготал.
- Я тебе дам вильну Украину - неприязненно поднялся Томин дядя и тяжело взглянул на него, - так дам, что далеко за Урал улетишь. Пшел вон отсюда, пока я тебя милиции не сдал! В тюрьме сгною!
- Та шо вы дядьку так крычыте, та я ж так шуткую, - Мыкола понял, что сморозил не просто глупость, а нечто худшее, вмиг, даже, как-то, протрезвел, казалось, стал ниже ростом и весь ссутулился, - та йду вжэ я, йду. Та шо ж то за люды таки шо шуток зовсим нэ понимають.
Он схватил картуз, и, стараясь не шататься, пошел к калитке, все ускоряясь и ускоряясь, чудом не зацепившись в момент старта ногой за ногу.
- Ладно тебе Вадим, не заводись, - примирительно сказал Томин папа, - нашел на кого наезжать. Да и горбатого могила исправит. Пройдет еще лет двадцать, вымрут, дай бог, последние последыши Бандеры.
- Вымрут они как же, - все не мог успокоиться Вадим, - это еще та зараза, до поры до времени прячется по углам, а если не выжечь, не проявить бдительность, проявить слабину, опять начнет разрастаться, умы детей наших, своими гнилыми идеями о расовом превосходстве украинцев, заражать. А наши дети должны расти интернационалистами, без тараканов в голове!
- Не преувеличивай Вадь, - вступилась за сторожа Томина мама, - он хоть и дурной, но безвредный. Ну, какой он бандеровец? Дурак просто.
- Дядь Вадь, дядь Вадь, - решилась наконец-то Тома, - можно спросить?
- Чего тебе, стрекоза? - ответил ей Вадим, с удовольствием уходя от неприятной темы.
- Вы ведь завтра едете, к себе в домик, который купили на косе, правда?
- Все верно тебе разведка донесла, - подтвердил кивком головы Вадим, занюхивая соленым огурцом, опрокинутую внутрь рюмку, - еду смывать трудовой пот в чистых водах Азовского моря. И обживать новые стены.
- Вот, - обличительно ухватилась за сказанное Тома, - вы в чистых водах, а мы вынуждены бултыхаться в грязной луже местного пляжа, глотая, при этом всякие микробы и фекалии! Как только живы до сих? - деланно удивилась она и посмотрела укоризненно на маму.
- Дядь Вадь, дядь Вадь... - повторила Тома и замолчала. А потом затянула, жалобно зачастив, - Возьмите, пожалуйста, нас с Ясей с собой. Нам ведь до школы всего неделя осталась. Мы вам совсем-совсем не помешаем, вот увидите. Ну, пожаааалуйста!
- Доченька, ты что? - всполошилась мама, - и думать не смей! Мы же собирались, в понедельник, в недельный круиз, на теплоходе, по Черному морю. Как мы с папой без вас? Да и вы как без нас?
- Да и дядя Вадя не один ведь едет, тетя Валя к нему по работе приехать должна, - виновато мазнув по Вадиму взглядом, продолжила она, - мешать вы им будете.
- Один я еду, - кратко и сухо сказал Вадим и махнул очередную рюмку, не закусывая.
- На повышение пошла наша Валюха. В обком. Сказала, что у нее, на следующей неделе, командировка в братскую Болгарию,. А, перед этим, ездила в Венгрию. А потом будет конференция, работы будет много. Поэтому сказала, что нет у нее сейчас возможности мне помогать...
Вадим внезапно замолчал, поняв, что говорит, что-то лишнее.
- Маам, - продолжила канючить Тома, так и не въехав, в происходящую на ее глазах, драму, - ну его этот теплоход. Будет же, как в прошлом году. Чуть волнение на море, а я в койке, или, еще хуже, в гальюне, пою унитазу арии. Ну, мы же уже взрослые! Нам же уже пятнадцать! Неужели это нельзя понять! И дядя Вадим будет рядом, и баба Маня, которая обеды ему готовит. Ну, какие могут быть беспокойства? Ну, мам, мы и в море заходить будем только по пояс, и на солнце не будем загорать, и в девять как штык в постели. Вот честное слово!
- И думать не смей, - сказала мама, но решительности у нее в голосе поубавилось.
- Мам, - внезапно в голову Томы пришла идея, - вот вы, который год, тащите меня на теплоход, а там, на теплоходе, как курицы над цыпленком возитесь со мной всю поездку. Ни мне удовольствия, ни вам. А вот самим вам не хочется поехать? Одним, чтоб никого другого, только вы? Как тогда, когда вы первый раз познакомились!
- Да, - внезапно заговорил, молчавший до того отец, - а я ведь прекрасно ту поездку помню. До сих пор, перед глазами, ты, такая вся молоденькая, худенькая. Стоишь, взявшись за поручень, а ветер надувает твое ситцевое платье в цветочек, а ты безуспешно стараешься придержать его. И вся краснеющая оттого, что это не удается. Вся такая испуганная и робкая. Мы уже встретились глазами, но еще не познакомились. А потом попытка знакомства, когда я, весь вспотевший от робости, но полный отчаянной решимости, шел знакомиться, а ты только фыркнула в ответ и отвернулась. А вечерние танцы, а мои безуспешные попытки пригласить... Я даже помню мелодию, под которую, ты, на третий день, совершенно неожиданно для меня, уже окончательно потерявшего всякую надежду, вдруг согласилась и дала взять себя за руку...
Читать дальше