Самат Сейтимбетов - Дорога Гермионы (Г.П. и свиток Хокаге - 3)

Нет, это было бы в буквальном смысле убийственно.

-- Сакура-чан, - Ли понизил голос, зашептал, - мне предложили сняться в еще одном фильме о принцессе Фуун, это будет продолжение серии, о том, как злодеи в плащах с кровавыми облаками захотели похитить всю чакру мира!

Сакура улыбнулась печально, подумав, что Итачи там вполне может сняться в роли самого себя, и Зеленый Рыцарь наверняка станет, если не мужем Принцессы, так ее возлюбленным, и кто знает, что может случиться за время съемок, не станет ли фильм в чем-то реальностью?

-- Я рада за тебя, Ли, - сказала Сакура мягко, невольно опуская суффиксы, как будто опять сближаясь с учеником Гая. - Постарайся больше не попадать в госпиталь, хорошо?

Ли смешался на секунду, ведь госпиталь -- это не только ранения и лечение, но и Сакура, склоняющаяся над ним, мягкая, заботливая, и все остальное, что из этого вытекало, но тут же взял себя в руки.

-- Даю вам слово, Сакура-чан! - Ли улыбнулся широчайшей из улыбок, вскидывая руку.

26 июня 79 года. Коноха, страна Огня.

-- Не грусти, Киба, - Хината положила руку ему на плечо.

-- Какая грусть? Я в ярости! - прорычал Киба. - Я -- чунин! Чунинов берут на эту операцию! А меня не берут! Мама!

Киба ухитрился почти провыть "мама" так, что в нем слышалась буква "р" и рычание.

-- Ргав! - отозвался Бакамару.

Хината вздохнула. У Инузука Тсуме был тяжелый характер и тяжелая рука, но она была жива! И отец Кибы наверняка был жив, хоть Хината и не видела его ни разу, но и Киба не упоминал, что его отец погиб. Да, родители Кибы живы, и это хорошо. И сам он жив, это тоже хорошо.

-- Мы останемся и защитим Коноху, - сказала Хината, - чтобы тем, кто вернется с победой, было куда возвращаться!

-- Привет, Киба! - раздалось на два голоса.

Он и Хината обернулись. Мито и Миа, чуть дальше Дото, с ними чунин Кэнсу, бывший командир Хинаты, единственный выживший из трех друзей-чунинов. Лицо Кибы омрачилось при воспоминании о том, как он не успел, не дотащил наставника Ёта, и тот умер по дороге в госпиталь.

-- Помянем умерших, - сказал Кэнсу, - и вернемся к работе. Хината-сан права, дело оставшихся, наше дело, восстановить Деревню, чтобы шиноби было куда возвращаться.

Они пошли к горе Хокаге, по улицам строящейся, восстанавливающийся, восстающей, подобно мифическому фениксу, из пепла и огня Конохи. Перестук топоров и молотков, выкрики шиноби, суета горожан, уцелевших, выживших, развалины домов и поврежденная гора, все это сплеталось в картину разрушения -- восстановления, и Хината внезапно поняла, что испытывает светлую грусть, от того, что Наруто нет рядом. Она посмотрела на гору, улыбнулась, представив, как замечательно там будет смотреться каменная голова Наруто.

26 июня 79 года. Лагерь войск Альянса.

-- Наруто, - сказал Джирайя, положив руку ему на плечо, - нам предстоит тяжелый бой.

-- Я готов, Эро-Сеннин!

-- Постарайся сдерживать себя, хорошо? Если повторится что-то подобное тому, что было в скалах страны Неба, то я могу и не успеть тебя спасти!

-- Нет, Эро-Сеннин, - Наруто покраснел и отчаянно замотал головой. - Такое больше не повторится! Я... я изменился, вот! Я говорил с Хинатой, да! Обещал ей вернуться!

С каждым выкриком Наруто краснел все сильнее, и повышал громкость.

-- Я буду сражаться в полную силу! Чтобы больше никто не умирал!

-- Правильно, Наруто, - одобрил Джирайя. - Теперь я вижу, что ты готов.

26 июня 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.

-- Держи, отец, - Асума протянул зажженную сигарету.

-- Баловство это все, - проворчал Третий, но отказываться не стал. - Как там дела?

-- Альянс готовится атаковать летающую крепость Акацуки, и уничтожить их, - сообщил Асума. - Лист во главе Альянса, Киригакуре уничтожена, Кровавая Тюрьма разгромлена, наш десант поведет Райкаге, Шикаку -- управляет операцией.

-- Я знал, что Цунаде справится, - улыбнулся Третий, делая глубокую затяжку.

-- Учиха Итачи перешел на нашу сторону в той битве, и его сведения помогли шиноби выстоять, Годайме вручила ему хитайате и объявила главой клана Учиха, - добавил Асума.

Хирузен закашлялся, в палату вбежала молоденькая медсестра.

-- Асума-сама! Сандайме-сама! - с почтением и возмущением закричала она. - Это нарушение режима! Вы еще не выздоровели!

-- Без табака я умру быстрее, чем с табаком, - проворчал Хирузен, в одну затяжку докуривая сигарету.