Леонид Филатов - Сукины дети

Безмолвные райкомовские анонимы согласно кивают головами: дескать, о чем речь, разумеется, поддерживаем.

– Но за что же увольнять? – негодует Андрей Иванович. – За то, что люди отстаивают свои моральные принципы?

– Моральные принципы? – Юрий Михайлович буквально задыхается от сарказма. – Одна трахается чуть ли не у всех на глазах... Извините, Анна Кузьминична... Другой носится по театру с топором!.. И при этом они еще умудряются иметь моральные принципы!..

– Ну зачем же вы так... – тускло возражает директор. – Просто актеры – легко возбудимые люди... Я сам в прошлом актер...

– Знаете, а у меня создалось впечатление, – интимно делится Анна Кузьминична, – что актеры немножко не люди. Похожи на людей. Очень похожи. Но не люди.

– Вот вы! – Юрий Михайлович резко поворачивается к Андрею Ивановичу. – Скажите, почему вы, пожилой человек, фронтовик, секретарь парткома, позволяете себе входить в кабинет в таком шутовском виде? Или вы таким образом демонстрируете мне свою независимость?

Андрей Иванович рассматривает свои лохмотья с таким видом, будто видит их в первый раз в жизни.

– Я у себя дома, – пожимает он плечами... – Я же не упрекаю вас за вашу униформу.

Начальники переглядываются. Действительно, все одеты одинаково. Костюмы серого цвета. Галстуки. Кейсы. Даже на Анне Кузьминичне узенький дамский галстучек и строгий серый жакет. А уж трое близняшек из райкома – те и вовсе неотличимы друг от друга, как малыши в детприемнике.

– Хамите? – прищуривается Юрий Михайлович. – Ну, валяйте, резвитесь!.. Но предупреждаю, я человек злопамятный. И наглых шуток не прощаю!

– А вы меня не пугайте, гражданин начальник, – голос у Андрея Ивановича вдруг становится сиплым. – Меня и не такие пугали. И – ништяк, оклемался.

– Прекратите юродствовать! – кричит Юрий Михайлович. – Вы не на сцене!.. Разгулялись, клоуны! Я приведу вас в чувство! Вы у меня узнаете, что почем! Вы у меня на карачках ползать будете!

Юрий Михайлович внезапно смолкает, потому что из-за плеча Андрея Ивановича появляется Элла Эрнестовна. За ней в проеме двери – напряженные лица актеров.

– Не смейте на него кричать, – тихо говорит Элла Эрнестовна. – Или я вас ударю.

В тесной гримуборной не продохнуть от табачного дыма.

– Одного я не понимаю, – быстро и возбужденно говорит Федяева. – Ну ладно, Левушка, ну ладно, Гордынский... Это для них не авторитеты... Но как они решились уволить Елену Константиновну?!

– В такой рубке щепок не считают! – усмехается Боря. – Им важно уничтожить Рябинина. Тут все средства хороши. Политика, Лидия Николаевна, грубая вещь!

– Политика тут ни при чем, Боря! – Гвоздилова качает головой. – Это биологическая война. Знаете, как у насекомых?.. Они чувствуют чужих. И пожирают. И не важно, прав ты или виноват. Важно, что ты не из их породы...

– Они нас будут жрать, – не выдерживает Левушка, – а мы будем молчать. Из деликатности. Чтобы не испортить им аппетита. Должны же мы хоть как-то защищать свое достоинство!..

Дверь распахивается, и в гримуборную влетает Тюрин.

– Левушка, говори потише! – шипит Тюрин. – А то возле вашей двери гуляет такой спортивный паренек, и ухо у него откровенно растет в вашу сторону!

– Черт-те что! – тихонько смеется Борис. – Вот так рождаются диссиденты. Я уже начинаю чувствовать себя маленьким Герценом...

...Дверь в кабинет директора осторожно приоткрывается, и в образовавшемся проеме появляется неуверенное лицо Татьяны.

– Пожалуйста, Танечка, входите! – директор рад любой возможности разрядить взрывоопасную атмосферу, а Татьяна все-таки дьявольски красива. – Вы ко мне или к... Знакомьтесь, товарищи, это Татьяна Бусыгина, наша молодая актриса!

– Мы наслышаны, – лаконично отзывается Анна Кузьминична и брезгливо поджимает губы.

Татьяну ничуть не смущает такая реакция, она привыкла, что все женщины в ее присутствии делают постное лицо и поджимают губы.

– Я бы хотела переговорить с Юрием Михайловичем, – извиняющимся голосом говорит Татьяна. – Всего несколько минут... Но, если можно, – конфиденциально...

Анна Кузьминична косится на Юрия Михайловича, пытаясь отыскать на его лице хоть слабую тень неудовольствия, .но тот смотрит на Татьяну с явным любопытством – все вы, мужики, одинаковы! – и Анна Кузьминична с неохотой встает с кресла. Райкомовские близнецы поднимаются вслед за ней и синхронно хватаются за кейсы.

– Мы будем в буфете, – бурчит Анна Кузьминична. – Петр Егорыч, вы нас не проводите? А то в ваших катакомбах без проводника ходить опасно.