Карен Перри - Невинный сон

– Точно. Давай составляй список!

– Я?

– Ты ведь, моя милая, архитектор, – довольно дружелюбно напомнил Гарри, и все же я почувствовала в его словах легкую язвительность.

Когда, вернувшись из Танжера, я приняла решение стать архитектором, Гарри нелегко было с ним смириться. Я пыталась ему объяснить, что мне в жизни и в работе нужно что-то стабильное, и хотя он, казалось, в какой-то мере понимал это, я всегда чувствовала, что подобная перемена карьеры ему неприятна. Словно в моем решении оставить искусство – в то время как сам Гарри продолжал им заниматься – он усматривал некое обвинение. По правде говоря, в те дни больше всего на свете мне нужно было оставить позади то, что случилось в Танжере, и начать жизнь, совершенно отличную от той, что мы там вели. Мне надо было предать все это забвению. А пока я занималась устройством своей новой жизни, Гарри продолжал цепляться за прошлое. В холодной студии в подвале у Спенсера он по-прежнему писал Танжер, как будто другого мира вокруг него не существовало. Порой казалось, что он вообще не покидал Марокко.

Но об этом не следовало упоминать, особенно сегодня утром, когда Гарри, похоже, сосредоточился на нашем будущем. Итак, мы говорили о теплоизоляции и отоплении, о ванных комнатах и сантехнике, рассуждали о том, как привести в порядок нашу спальню, чтобы в ней было место для детской кроватки.

– Детская кроватка, – допивая чай и удивленно покачивая головой, задумчиво произнес Гарри. – Не думал, что она нам снова когда-нибудь понадобится. А нельзя ли положить младенца просто в ящик?

Я забрала у него из рук кружку.

– Прими-ка ты лучше аспирина, – сказала я. – Похоже, твое похмелье затягивается.

– Спасибо, малыш. Я лучше выйду во двор и выкурю сигарету.

Я подошла к раковине и положила в нее кружку. Затем я достала из буфета высокий стакан, и, наливая в него воду, через окно я увидела Гарри в саду. Он глубоко затянулся сигаретой и выпустил дым в морозный утренний воздух. А потом вынул сигарету изо рта и бросил ее в снег. Несколько мгновений Гарри стоял неподвижно, согнувшись, и как будто не сводил глаз с окурка. Потом он вдруг зажмурился и закрыл лицо руками. Я похолодела. Это был жест беспредельного отчаяния.

– Ну и мороз же на улице.

Гарри прикрыл за собой заднюю дверь и задрожал от холода.

В шкафу я нашла таблетки. Они с легким всплеском плюхнулись в воду, я подала Гарри стакан, и он выпил его содержимое со стоном, словно эта процедура лишила его последних сил.

Я положила руку ему на лоб – он пылал, несмотря на то что в комнате было холодно. Я наклонилась, обняла Гарри и прижалась к нему всем телом, мне хотелось своим теплом рассеять отчаяние, которое все еще мучило его.

– Я знаю хорошее средство от похмелья, – медленно произнесла я отстранившись, и в ответ на мою улыбку Гарри тоже широко улыбнулся.

– Неужели?

– Знаю.

Я потянулась к нему и долгим поцелуем прижалась к его губам. На меня пахнуло кисловатым запахом спиртного и сигарет, но это не имело значения. Во мне разгоралось неистовое желание.

Лишь гораздо позднее, когда мы в безмолвном удовлетворении лежали рядом в постели, нагие и изможденные, я вдруг вспомнила о вчерашнем телефонном звонке.

– Гарри? – Он бездумно наматывал на палец прядь моих волос.

– Гм?

– Ты мне так и не рассказал.

– О чем я тебе не рассказал?

– Вчера по телефону ты упомянул какое-то происшествие.

– Что-что?

– Помнишь? Когда ты позвонил и попросил меня с тобой встретиться? Ты сказал: что-то случилось. Но ты так и не рассказал мне, что именно.

– Не рассказал?

– Нет.

– Я думал, что рассказал.

– Так что же случилось?

Он прекратил играть с моими волосами, потер глаза и нахмурился.

– Я кое с кем случайно столкнулся.

– С кем?

– Э-э, с Таней – той девицей из галереи «Ситрик». Той, что с веснушками. Помнишь ее?

– Смутно. Ну и что?

– Мы разговорились. Я стал ей рассказывать, над чем я работаю…

– И что?

– Она, похоже, заинтересовалась.

Я приподнялась на постели и внимательно на него посмотрела.

– Ты думаешь, она может устроить тебе выставку?

Гарри увидел мои загоревшиеся глаза и рассмеялся.

– Еще не осень, а ты уже подсчитываешь цыплят?

– Нет, Гарри, серьезно. Ты думаешь, это возможно?

Его смех растаял, и на лице расплылась туманная улыбка.

– Возможно. Почему бы и нет.

Он притянул меня к себе, и мы молча лежали рядом, раздумывая о будущем.

– Гарри?

– Спи, малыш.