Даниэла Стил - В тихой гавани

Пип в полном отчаянии разглядывала ее. Потом осторожно тронула за руку, словно желая убедиться, что перед ней действительно ее мать.

— Мэтт звонит, — дрожащим голосом пролепетала она. — Он хочет с тобой поговорить.

— Скажи ему, что я очень устала, — прошептала Офелия, глядя на дочь с таким видом, словно видела ее впервые. — Прости… прости меня… — До нее словно только что дошло, что она делает со своим теперь уже единственным ребенком, но в этом тоже виноваты они! Это они довели ее до такого состояния! — Извинись и объясни, что я не могу сейчас подойти к телефону. Я позвоню ему завтра утром.

— Мэтт сказал, что, если ты откажешься, он немедленно приедет.

Офелия уже открыла рот, чтобы сказать, что ей вообще не следовало ему звонить, но внезапно осеклась и только тяжело вздохнула — ведь Пип просто некому больше позвонить…

Так ничего и не сказав, Офелия вернулась и сняла трубку параллельного телефона. В комнате по-прежнему стояла темень, но Пип разглядела валявшуюся на полу лампу — видимо, Офелия случайно задела ее, когда вставала с постели. Наверное, это и был тот звук, который она слышала из-за двери.

— Алло… — Ее голос напоминал голос умирающей, и Мэтт понял, что дело плохо. И испугался больше, чем Пип.

— Офелия, что произошло? Пип перепугалась до смерти. Может быть, мне приехать?

Офелия нисколько не сомневалась, что он так и сделает. Все, что ей нужно было, — это сказать “да”, но сейчас она не хотела никого видеть. Ни Мэтта. Ни даже Пип. Только не сейчас! Как хорошо было бы вообще никого не видеть, промелькнуло у нее в голове. Такой безумно одинокой она еще не чувствовала себя никогда, даже в тот день, когда узнала о гибели мужа.

— Со мной все в порядке, — неуверенно прошептала она. — Не нужно приезжать.

— Скажите же наконец, что произошло? — резко спросил Мэтт.

— Не могу, — прошелестела она. — Только не сейчас.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, что случилось, — настаивал Мэтт. Офелия покачала головой. Мэтт готов был поклясться, что услышал в трубке сдавленное рыдание, и весь покрылся холодным потом. — Я сейчас приеду.

— Прошу вас, не надо. Я хочу побыть одна, — уже почти нормальным голосом прошептала Офелия.

Да что с ней?! Похоже, она в истерике или страшно чего-то боится. Он был в полной растерянности. Нужно что-то делать, но что? Он не знал.

— Послушайте, Офелия! Подумайте о Пип!

— Я знаю… знаю… простите… мне очень жаль. — Теперь она уже плакала не переставая.

— Офелия, мне бы не хотелось показаться навязчивым, но… может быть, мне лучше приехать? Дьявольщина, если бы только я знал, что происходит?!

— Простите… я сейчас не могу об этом говорить.

— Вы сможете взять себя в руки?

В трубке раздался какой-то странный звук, словно у Офелии лязгнули зубы.

Даже на таком расстоянии Мэтт почувствовал, что дело совсем плохо. Но самое ужасное, что он понятия не имел, что же случилось. Может, праздники виноваты? Возможно, психика Офелии, и без того надломленная, просто не смогла вынести осознания двойной потери? Но он не догадывался о главном — теперь Офелия знала, что потеряла не только мужа и сына, но и все свои иллюзии. Вынести такое оказалось свыше ее сил.

— Не знаю, — прошептала она в ответ.

— Может, позвонить кому-нибудь… попросить помочь? — Мэтт все еще гадал, не позвонить ли по телефону 911.

Можно было бы позвонить Андреа, ведь она, как-никак, ее самая близкая подруга, но тут какое-то шестое чувство, которому он раньше не доверял, подсказало ему, что лучше никому не звонить.

— Нет, нет, не надо. Со мной все будет в порядке… просто нужно какое-то время.

— Неужели у вас нет ничего… каких-нибудь таблеток наконец, чтобы успокоиться?

Честно говоря, ему самому не нравилась эта идея. Представив себе наглотавшуюся таблеток Офелию, одну в доме, когда рядом никого, кроме Пип, Мэтт тяжело вздохнул.

Его слова подействовали на Офелию как удар кнутом.

— Мне не нужно никаких таблеток! Я и так уже мертва! Они убили меня! — Теперь она снова рыдала в голос.

— Кто?! Кто убил вас?

— Не хочу… К чему теперь об этом говорить? Теда все равно уже нет.

— Знаю… — Все оказалось гораздо хуже, чем он мог себе представить. На мгновение в голове у Мэтта мелькнула дикая мысль, что она напилась.

— Нет, вы не поняли — он ушел. Навсегда! Рассеялся как дым! И наш брак тоже. Теперь я уже гадаю, а был ли он вообще? — То, что рассказала ей Андреа, уже ничего не значило.

— Понимаю, — тихо проговорил Мэтт больше для того, чтобы успокоить Офелию.