Екатерина Перченкова - Прокотиков (сборник)

– Я хотела щенка, – повторила Лида, чуть не плача. Было совершенно понятно, что теперь никакого щенка ей никогда не будет, даже если она накопит сама все эти треклятые шестьдесят рублей, даже если до самой смерти не получит ни одной тройки. Вторую собаку в дом точно не возьмут, а бездомного пса девать некуда, только на улицу обратно выкидывать.

– Вы отлично подружитесь, – сказала мать, – вот увидишь.

Она протянула руку, чтобы погладить Тришу по голове, но тот испуганно отшатнулся. Папа хмыкнул и вернулся на кухню.

Дружба с Тришей измерялась колбасой. Он довольно быстро сообразил, что если удрать на несколько часов, а потом вернуться, тебя снова возьмут в дом и накормят, разве что на следующей прогулке не спустят с поводка, но тогда надо несколько дней вести себя примерно: подходить, когда зовут, аккуратно брать колбасу, выполнять команду «сидеть» и «гулять», – а потом снова удрать. Лида расстраивалась, еще больше расстраивалась мама, от которой умный пес точно так же удирал, когда ему этого хотелось. Но именно у мамы он потом умильно выпрашивал прощение, вставая на задние лапы и поскуливая, и мама всегда прощала.

Иногда он удирал на сутки, а когда возвращался, от него пахло так, будто он нашел общественный собачий туалет и как следует в нем вывалялся. Мама с Лидой отмывали его в ванне пихтовым шампунем, пока запах не исчезал, и неделю после этого пес вел себя идеально. А потом снова удирал и снова вымазывался. Лида теперь старалась поменьше к нему подходить, ей все время казалось, что от собаки все-таки пахнет. Она вообще старалась бывать дома поменьше.

– А как его зовут? – спросила Машка, запихивая в портфель возвращенные ей книги по собаководству. – По-моему, он точно не щенок.

– Трифон, – сказала Лида. – Триша. Пойдем, Триш, проводим Машу. – И Лида тряхнула ошейником с поводком. Обычно на этот звук пес вскакивал и бежал к двери. Но сегодня снаружи моросило, и гулять Трише не хотелось.

– Не очень-то он тебя слушается, – сказала Машка, прищурясь. – Никуда он не пойдет.

– Пойдет, – сказала Лида угрюмо и присела на корточки, чтобы застегнуть ошейник. Триша зарычал.

– Триша, ну пожалуйста! – крикнула Лида, и тут Триша кинулся ей в лицо.

Лида выпустила из рук собачью сбрую и схватилась за щеку. Машка подскочила и быстро дернула подругу на себя, оттаскивая от собаки. Триша вжался в свой коврик, глядя на девочек снизу вверх, так что в темноте коридора были видны только его зубы и белки глаз. Подруги выскочили за дверь. Машка отняла Лидину ладонь от лица:

– Покажи. Ого. Здорово. Как бы шрамов не осталось. У вас перекись есть? Нет? Идем ко мне. Это обязательно надо промыть. Хорошо еще, если уколы от бешенства делать не станут. Знаешь, как больно! Сорок уколов в живот!

Лида дрожащими руками заперла квартиру и, рыдая, поплелась за Машкой. У Машки оказался дома папа, врач-педиатр, он живо обработал ранки, заставил Лиду выпить ложку какой-то остро пахнущей настойки, дал запить. Лида всхлипывала. Не столько от боли – больно не было совсем, – сколько от обиды. Меньше всего она ожидала, что на нее бросится ее собственная собака.

Дома, конечно же, пришлось все рассказать. На скуле отчетливо были видны две отметины от клыков, да и лицо у Лиды было красное и зареванное. «Как же так», – растерянно сказала мама, но тут папа внезапно хлопнул ладонями по кухонному столу.

– Хватит с меня. Этой собаки в моем доме больше не будет. Еще не хватало, чтобы всякая уличная шавка кусала мою дочь.

– Андрей, что ты такое говоришь, куда я его выгоню? Это случайность, Лида сама виновата… – начала было мать, но отец резко оборвал ее:

– Никаких «выгоню». В эту же субботу отвезу его в клинику.

– Зачем – в клинику? – всхлипнула Лида. – Папа, не надо!

– Иди спать, – сказала мать очень спокойным тоном, ухватила Лиду за руку, отвела в комнату и закрыла дверь.

Лида зарылась лицом в подушку и ревела, ревела и ревела, сначала под крики в кухне, потом под хлопок двери, потом под абсолютную тишину, ревела до тех пор, пока не заснула от собственных слез.

Из клиники папа вернулся очень довольный.

– Пристроил я твоего пса, Нинуш. Пока стоял в очереди, разговорился с одним мужиком. Во, говорит, мне такая собака и нужна, дачу охранять, чтобы злющая была. Я и отдал. Вместе с ошейником и намордником.

Лида очень хотела расспросить, что это за мужик и где у него дача, но мама молча развернулась и ушла в комнату, и Лида с папой ужинали вдвоем.