— Ну? — проговорил он.— Ты видал, какие шикарные были проститутки?
— Проститутки? Где?..
— Ты что — ослеп?.. Еще бабником считаешь себя! Около Дюка подходили!
— Около Дюка? Так это же были поэтессы! — Я захохотал.
— В таких шубах — поэтессы? Ну, ты и идиот!
Действительно… Я тупо молчал.
— Москвичи интересовались… Пятьдесят долларов!
Пятьдесят! Господи! Сколько дней и ночей я бродил по душной, сочной Одессе, пялясь на роскошных ее красавиц!.. И вот!.. Пятьдесят долларов! Я метнулся к окну.
По стеклу текли крупные слезы. Далеко на горизонте еле брезжила цепь огоньков… Прощай, счастье!
Вечер был не очень удачный. Чего только не выслушали мы! И что триста лет пьем из Малороссии кровь — и кончая тем, что это мы украли золото Шлимана из Трои!
Я вышел на палубу, пошел на корму к длинному ряду белых шезлонгов, вытянутых во тьме.
Темно — и за кормой пустота. Только чайки. Мрачные существа. Неподвижно, не шевельнув ни косточкой, висят в темноте — и при этом ни на метр не отстают от корабля, идущего полным ходом. Иногда вдруг только вздрагивают, словно поправляясь, и снова висят. И вдруг так же бесшумно, ничем не пошевельнув, обгоняют и исчезают за рубкой.
В тумане скрылась милая Одесса.
…Снова висят. Невдалеке сидят на шезлонгах какие-то англичане и, переговариваясь, тоже глядят на чаек.
И вдруг — видимо, сбросили помои из камбуза — чайки с воплями кинулись вниз.
— Фром Раша! — указывая на них, проговорил кто-то, и все слегка засмеялись.
…Вот теперь Стамбул так Стамбул!
Наш теплоход еле втискивается в узкий отросток воды среди нагромождения домов. Бьет мокрый снег, и капитан, как и швартовая команда, в оранжевой накидке. Все! Встали!
Тесные улочки, по которым еле проходит наш автобус. Через мост — и все выше и выше в гору!
Дворец шаха. Бесконечный восточный лабиринт. Гарем. Роскошные залы — все как один похожие на конференц-зал Дома архитектора. Все? Нет, еще несколько… Помещение, где хранится волосок Аллаха. Слепящее сияние золотого ларца за стеклом и сдавленные, равномерные выкрики муллы, сопровождаемые поклонами. Так он молится, не сбиваясь, ровно сутки, потом сменяется. Кинжал с сотнями алмазов. А выйти побыстрее отсюда нельзя? Хочется увидеть живую жизнь, но экскурсоводша, как бы соглашаясь с нами, кивая, ведет нас все дальше и дальше… Вот с террасы видно Мраморное море, бухта Золотой рог, но мы далеко, высоко. Интересно, если бы я понял, что меня отсюда не выпустят никогда, смог бы я разбить себе голову о мраморную стену? Запросто бы мог!
Огромное количество янычар с радиотелефонами, в европейских костюмах, с непривычно внимательными глазами. К тому же, как манекены, всюду стоят, расставив ноги в галифе, неподвижные полицейские в надвинутых касках, положив руки на автомат.
А мы еще думали, что живем в несвободе! Посмотреть бы на это раньше! Говорят, что самый лучший для развивающихся стран путь — это турецкий. Значит — столько же полицейских?
Наконец мы получаем свободу в узкой улочке под бортом теплохода. Какие-то сплошные механические мастерские, и люди в них пьют чай, но почему-то не из чашек, а из одинаковых приталенных рюмочек с торчащей ложечкой… «На рюмку чая»? А где же нега?
Вот по улице, дребезжа, едет рваный человек на велоколяске — из кузова впереди вздымается, пылит ржавый хлам. Он явно счастлив. Это — светлое капиталистическое будущее, которое ждет всех нас? Нормально! Впрочем, достань еще такую велоколяску сперва!
Следующее пробуждение — в огромной морской чаше среди меловых гор, слегка заросших, с прошибленными в них белыми тропинками.
Измир. Турецкая Ницца… И бывшая Смирна. Поплавав тут, видишь, что все не очень просто, что один народ, бывает, теснит другой.
Экскурсия в древнегреческий Эфес, потом ставший римской колонией и оказавшийся наконец в Турции. Спускается улица из полированных плит с древними насечками, чтобы не скользила нога. Составленные из кусков колонны, слева — шершавая стена, справа — тоже, и от левой стены до правой больше тысячи лет!
Наш экскурсовод-татарин, воевавший, как он говорит, в Крыму, правда не уточняющий, на чьей стороне, ведет нас в старинный общественный туалет с рядом отверстий и протекающей вдоль них освежающей канавкой. Неужели люди в тогах сидели здесь?
Экскурсовод наконец выпускает нас на набережной: «Погуляйте! До теплохода примерно двадцать минут». Мы разбредаемся… Да — такие товары уже не покупают даже у нас! Господи! Где же рай? Пора на борт!
Читать дальше