Валерий Попов - В городе Ю. - Повести и рассказы

И тут же сидел единственный человек, который читал мои статьи!

И тут почему-то я испугался.

— Знаете, мне нужно ехать! — сказал я, морщась, глядя на часы.

— Ой! — испуганно сказала она.— Правда? А остаться не можете? Ну, хотя бы на час?

Но я был уже во власти приступа идиотизма.

— Да нет,— тупо бормотал я.— Билет, понимаете, куплен…

Она грустно смотрела на меня.

— Ну все! — Я с ужасом слышал свой голос.— Еще надо в камеру хранения забежать. Два узла, сундучок такой небольшой…

Я бормотал, пятился задом, мелко кланялся.

Яркий свет на улице ослепил меня.

Я стоял, покачиваясь, тяжело дыша.

«Что это было, а?»

Я хотел вернуться, но возвращаться не положено почему-то.

Дальше все понеслось, как в фильме, в котором все знаешь наперед и поэтому ничего не чувствуешь.

Ну, что полагается делать в поезде? Пить чай? Ну, я и выпил, восемнадцать стаканов. Выбегать на станциях? Я выбегал, хотя не мог точно объяснить — зачем?

С поезда я ринулся прямо на работу.

— Что, приехал? — почему-то удивленно говорили мне все.

— Приехал! — злобно говорил я.— Прекрасно ведь знаете, что сегодня я и должен приехать!

— Ну, это понятно…— говорили все с непонятным разочарованием, словно ждали от меня какого-то чуда, а его не случилось.

— Не понимаю, чего вы ждали-то? — в ярости спрашивал я.— Обычная командировка. Суточные — два шестьдесят. Вы что?!

— Ничего…— со вздохом раздавалось в ответ.

В полной прострации я пошел на прием к директору. Он-то уж похвалит меня за точность, тут-то я пойму, что счастье, конечно, счастьем…

— Приехал?! — удивленно воскликнул директор.

— Приехал! — закричал я.— Представьте! На что вы намекаете все тут? Вы хотите сказать, что я дурак?

— Нет, ну почему же? — ответил он.— Все правильно. Я просто…

— Что просто?! — вцепился я.

— Ну просто… мало ли что?

— Что мало? Что — мало ли что? Вы ж сами велели мне приехать во вторник!

— Ну… мало ли что я велел,— сказал он, окончательно добивая меня.

Вечером я пошел в театр, на спектакль, на который все тогда рвались. Стиснутый со всех сторон толпой, я медленно продвигался вперед. Все двигались туда, один только рвался оттуда, крича:

— Ну, пропустите же! Вы что?! Семь часов уже, магазин закрывается!

Я посмотрел на него и тоже стал проталкиваться обратно.

Я приехал на вокзал. Я даже сделал попытку пролезть без очереди, но при первом же окрике: «Гражданин! Все хотят ехать!» — вернулся назад.

Ночь в поезде я провел без сна.

И вот я вышел на вокзальную площадь, сел в трамвай.

Показалась та улица, черные обрезанные ветки на белом небе.

Я был холоден абсолютно. Я знал уже — момент тот канул безвозвратно (хотя я мог его и не отпускать).

Я вошел в здание, начал спускаться по лестнице. Лестница была та. Я открыл дверь…

Подвал. Капают капли. Толстые трубы, обмотанные стекловатой. Два человека в серых робах играли на деревянном верстаке в домино.

— Забьем? — поворачиваясь ко мне, предложил один…

Первый жених — грузин был, Джемал. Все ходил за мной, глазами сверкая.

Однажды, когда я плохо еще его знала, пригласил как-то меня к себе в гости.

Ну, я тогда дура дурой была, поехала.

Сначала все красиво было, даже чересчур: виски «Блэк энд уайт», пластинка «Данс ин де дак».

Потом вдруг говорит:

— Сегодня ты не уйдешь!

— Почему?

— Я сказал — да, значит — да!

Выскочила я в прихожую, гляжу: один мой туфель куда-то спрятал. Стала всюду искать, нигде нет. Он только усмехается:

— Ищи, ищи!

Наконец словно осенило меня: открываю морозильник — туфель там! Быстро надела его, выскочила на улицу. Там жара — а туфель пушистым инеем покрыт.

Все смотрят изумленно: что еще за Снегурочка на одну шестнадцатую?

…И при этом он был как бы фанатическим приверженцем чести! Смотрел как-то мой спектакль, потом говорит:

— Как ты можешь так танцевать? Зых!..

— Знаешь что,— говорю ему,— устала я от твоих требований взаимоисключающих. Требуешь, чтобы я была твоей и в то же время абсолютно недоступной и гордой! Отсутствие любого из этих пунктов в ярость тебя приводит. Представляю, как бы ты меня запрезирал, как бы разговаривал, если бы я что-то тебе позволила. А ведь пристаешь… Парадокс какой-то — башка трещит!

Правильно мне Наташка про него сказала:

— Знаешь, он, по-моему, из тех, что бешено ревнуют, но никогда не женятся!