Генри Адамс - Демократия. Вашингтон, округ Колумбия. Демократия

— Благодарствуйте. Сегодня утром, — отвечал мистер Шнейдекупон, входя в гостиную. — Безмерно счастлив вновь видеть вас, миссис Ли. Как вам и вашей сестре нравится в Вашингтоне? А я, знаете ли, привез в Вашингтон Юлию. И сейчас шел к вам, полагая найти ее здесь.

— Она только что ушла. Они вместе с Сибиллой все утро ездили с визитами. Она сказала, будто вы рассчитываете, что она поможет вам в переговорах с сенаторами. Это правда?

— Совершенная правда, — подтвердил мистер Шнейдекупон смеясь. — Только пользы от нее — ни на грош. Я пришел вербовать на эту службу вас.

— Меня?

— Да, вас. Видите ли, мы надеемся, что сенатор Рэтклиф займет пост министра финансов, и нам очень важно, чтобы он держался твердой линии касательно денежного обращения и тарифов. Вот я и приехал, чтобы установить с ним отношения, как говорят дипломаты. Для начала мне хотелось бы пригласить его отобедать у Велкли, но он, как известно, очень осторожен в таких делах, и единственный шанс залучить его — это устроить обед с присутствием дам. Для того-то я и привез сюда Юлию. Я также постараюсь заручиться согласием миссис Скайлер Клинтон. И очень надеюсь, что вы и ваша сестра не откажетесь помочь Юлии.

— Я? На обеде для лоббистов? Как можно!

— А отчего же нет? Вы сами и назовете остальных гостей.

— В жизни не слыхала ничего подобного. Впрочем, такой обед, наверное, будет забавным. Сибилла, конечно, не пойдет, а я, пожалуй, подумаю.

— Помилосердствуйте. Юлия шагу не сделает без Сибиллы: она не сядет без нее за стол.

— Ну, хорошо-хорошо, — заколебалась миссис Ли. — Пожалуй, если заручитесь согласием миссис Клинтон и сестра ваша тоже там будет… А кто еще?

— Назовите, кого желаете.

— Но я никого не знаю!

— Помилуйте. Вот хотя бы Френч. Он, конечно, не очень силен по части тарифа, но для данного случая вполне подойдет. Потом можно позвать мистера Гора: у него всегда найдется что сказать в собственных целях, и он, надо думать, не откажется сказать кое-что и в наших. Остается подобрать еще двух-трех человек, ну а я позабочусь о том, чтобы кто-то был про запас.

— Пригласите спикера, мне хотелось бы с ним познакомиться.

— Превосходно. Еще Каррингтона и моего пенсильванского сенатора. Вот и все места за столом заполнены. Не забудьте: у Велкли, в субботу, в семь.

Пока такая беседа шла в одной половине гостиной, Сибилла музицировала в другой и, исполнив несколько романсов, упросила Орсини сменить ее за фортепьяно и доказать, что мужчина может петь, не нанося тем самым ущерба мужеству и мужской красоте. Однако подоспевший как раз барон Якоби раскритиковал обоих. Прибыла и мисс Сорви — известная в узком кругу как мисс Сорвиголова, — по обыкновению поглощенная флиртом с очередным посольским секретарем, и, неожиданно для себя увидев Попова, тотчас уединилась с ним в дальнем углу, меж тем как Якоби и Орсини продолжали терзать Сибиллу, сражаясь друг с другом у фортепьяно. Все болтали без умолку, не дожидаясь ответа собеседников, пока наконец миссис Ли не выпроводила их из гостиной, заявив: «Мы люди не светские и обедаем в половине седьмого».

Сенатор и в самом деле побывал у миссис Ли с вечерним воскресным визитом. Пожалуй, было бы не вполне точно, если бы мы сказали, что они весь вечер беседовали о литературе. Но о чем бы ни шел между ними разговор, сенатор Рэтклиф все больше восхищался миссис Ли, которая, сама того не предполагая, оказалась более опасной соблазнительницей, нежели любая завзятая кокетка. Да и что могло быть притягательнее для утомленного политика, тяготившегося одиночеством, чем покой и свобода, которые он вкушал в гостиной миссис Ли; а когда Сибилла, усевшись за фортепьяно, спела несколько простых мелодий, пояснив, что это величальные песни — «славицы», и она исполняет их, потому что сенатор — приверженец или, во всяком случае, слывет приверженцем добрых старых традиций, сердце мистера Рэтклифа переполнилось отцовскими или даже, скорее, братскими чувствами к этой очаровательной девушке.

Вскоре братья-сенаторы стали примечать, что у Колосса Прерий появилась привычка то и дело поглядывать на галерею для женщин. А однажды мистер Джонатан Эндрюс, специальный корреспондент нью-йоркского «Небесного свода», в высшей степени благожелательного к конгрессу, остановил сенатора Скайлера Клинтона и с растерянным видом задал ему такой вопрос:

— Скажите, пожалуйста, что стряслось с нашим Сайласом П. Рэтклифом? Минуту назад я разговаривал с ним об очень важном предмете, о котором должен сегодня же сообщить его мнение в Нью-Йорк, как вдруг он замолчал на полуфразе, вскочил с места и, даже не взглянув в мою сторону, покинул зал заседаний. А сейчас я вижу его на галерее, где он беседует с какой-то неизвестной мне дамой.