Александр Бологов - Один день солнца (сборник)

Сегодня они снова увидятся вечером. Только бы побыстрее кончалась эта их поездка…

Бегунов писал на листке, вырванном из общей тетради. Почерк у него был мелкий и не очень разборчивый, но так как все фиксируемые слова он повторял вслух, Черенков стоял спокойно. В акте все вроде бы было на месте, он получился во всю страницу. Правда, номера дома и квартиры пострадавшего Бегунов на всякий случай переставил, чего тот, конечно, не видел, даже подумать об этом не мог, ибо, перечитывая акт, бригадир назвал дом и квартиру на улице Полярных Зорь в Мурманске, где жил северянин, такими, какими они были в действительности. Черенкова не устраивало другое — слово «пропали».

— Как это пропали? — запротестовал он. — Увели их, украли, и писать надо так же.

Его широкие губы, обвисшие в ожидании, сомкнулись, скулы обтянулись и побелели.

Бегунов какое-то время помолчал, — покуда по очереди ставили подписи под актом. Подписал его и Черенков, поощряемый энергичными кивками бригадира — давай-давай, мол, потом разберемся в деталях.

— Пока нам что известно? — отозвался он наконец. — Что часов нет на месте. А вот куда они делись? Куда? Вы можете сказать сами? Или назвать кого? Вот так…

Черенков глядел потухшими глазами.

— Вот так, — понимающе повторил Бегунов.

— А зачем же мы все это пишем? А?

— Как зачем? Мы должны зарегистрировать случай. Сообщим в линейный отдел милиции, в резерв. А если вещь найдется, вас разыщут и вернут. Если, конечно, подтвердится, что ваша.

— А кто же будет искать? И когда вы собираетесь это делать?

Бегунов неопределенно развел руками, потом, словно вдруг вспомнив про нужную ниточку, потянул ее, сказал быстро:

— Еще тут не все, наверно, обыскано. В вещах смотрели? Еще пошуруйте. Да, да. Может, в туалет ходили да оставили. Все мы живые люди. — Он указал рукою на Егоровну, согнуто сидевшую ближе к двери — Вон, у нее же был случай. Одна мадама наводила в туалете красоту и кольцо с руки оставила. Как подарок тому, кто наткнется. Ну, и что вы думали? Хорошо, что проводник первым увидал и пошел по вагону узнавать — чье. А если бы кто другой? У нас ведь еще не коммунизм… Тоже — караул, обокрали?

Акт — свернутая пополам бумажка — лежал на столике. Долгий разговор ничуть не продвинул дело; наоборот, как-то разжижил его, загнал в трясину. «А как сейчас там-то, в купе? — подумал Черенков. — Может, что новое узналось? Вдруг кто обнаружил у себя?.. А что, сунул сам спьяну в чужой пиджак — все они, так же, как и его, висят в уголочках, — лежат себе часики, оттягивают кармашек… Эта шалава забила мозги — ничего, кроме ее наглой ухмылки в тамбуре, и не помнится. Куда клал, каким манером клал?..»

— Я счас, — сказал он, давая понять, что отлучается по какой-то срочной надобности, а не по причине того, что тут уже говорить не о чем. — Пойду спрошу там… — И быстро покинул служебку.

— Люд! — высунулась вслед за ним в коридор и позвала свою подменщицу Егоровна.

Та не отозвалась.

— Где ж это она? — Егоровна рада была встать и пойти на поиски ненужной ей в данную минуту Люды. Она и снялась было с места, но бригадир остановил ее.

— Погоди, — сказал он совсем иным тоном, нежели говорил до сих пор, в присутствии пассажира.

Егоровна подалась назад.

— Что же это ты так, а? — выставил свои японские зубы Бегунов.

— Чего я?

— А с этим другом. Что же ты это опять делаешь, а?

— А я-то что, господи? При чем я-то, Иван Якимыч? Рассуди сам…

Редко когда Егоровна называла Бегунова по имени-отчеству — разве что на начальстве, на людях. А так все больше безлико: бригадир, главный… Тут, понимала, надо было называть полным именем.

— Скажи мне, почему все чепе случаются только у тебя в вагоне? То у тебя шапку дорогую на ходу в окно выкинули…

— Да они же передрались, перепившие были!..

— Посто-ой! — Бегунов не шибко, но все же чувствительно, высоко вскинув ладонь, ударил по столу. — Ты скажешь еще. Скажешь… — Он нагнулся, поднял с пола слетевший со стола листок бумаги. — То фотоаппарат забыли…

Егоровна, вдохнув воздуху, открыла было рот, но Бегунов упреждающе поднял руку и продолжал:

— Да, да, да, — сами должны глядеть, сами. Никто не говорит. А почему сразу, как люди вышли, не прошла по вагону, не поглядела, что, где и как? Тут же крикнула бы вдогонку — может, владелец фотоаппарата еще на платформе был…

«Да, тебе бы его отдать, а не нести в резерв, еще похвалил бы», — мелькнуло в голове Егоровны. Ей было ясно, что Бегунов опять захлестнул ей веревку на шее, и тут уж лучше не шебуршиться — только дыхание потеряешь.