Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 04

— Пойдемте отсюда. У меня кружится голова, — ответила Марина, убегая от его взгляда.

Лестница на башню в некоторых пролетах — очень узкая и крутая. Роман шел впереди, но постоянно оборачивался к Марине и подавал руку, чтобы легче сойти на площадку. Она протягивала ему свою руку. Но на последнем лестничном пролете он не нашел ее ладони. Марина отстала, отошла от лестницы, привалилась плечом к стене.

— Что с вами? Вам плохо?

— Да, — сквозь слезы отозвалась она. — Мне плохо. От высоты… Сейчас пройдет.

Она не смогла придушить в себе досаду. Губы дрожали. Горьким спазмом перехватило горло. Слезы обратили всё перед глазами в муть…

Роман боязливо приобнял Марину, заслоняя ее от идущих следом экскурсантов. Она плакала всё сильнее, слёзнее.

— Всё образуется. Не нужно плакать, — успокаивал он.

— Я знаю… Я знаю. Я всё сама знаю. Не нужно. — Она плакала, что-то ответно бормотала на его утешительные слова и почти ничего перед собой не различала. — Сейчас пройдет. Это от высоты, — бормотала она, не отстраняясь от плеча Романа. — Это от высоты.

Следующая курортная неделя пролетела стремительно. Марина опамятоваться не могла, дважды в день бегая на свидания к Роману Каретникову.

Она не спрашивала себя: зачем? для чего? надо ли это? Она просто не могла сказать ему «нет». Он приглашал ее в дендрарий. И что? Она должна ответить ему отказом? Он купил два билета на кинокомедию. Почему она должна, как бука, фыркнуть и уйти прочь? Он устроил пешую экскурсию к источнику минеральной воды в горное ущелье. Там было очень красиво. Отказаться? Или дневная прогулка на катамаране в море; оттуда открывался такой вид на горы! А над палубой кружили чайки, которым туристы бросали печенье. Ведь без всяких глупостей, даже в кафе не заходили…

Так получалось, что каждое свободное окно в санаторном распорядке Марина отдавала ему, Роману Каретникову. Но всякий раз она уходила со свиданий, не рассусоливая и не оглядываясь. Подчеркивала свою независимость.

«Уходи. Уходи и не оглядывайся! — приказывала она себе. — Не надо давать ему малейшего повода… Ну почему я заупрямилась? Сама заплатила за какое-то дурацкое мороженое? Денег и так нет…».

Всякий раз, идя на очередное свидание, она умышленно опаздывала на десять-пятнадцать минут. Начхать ей, что ее дожидается столичный богач! И наклеивала на лицо маску чрезмерного хладнокровия.

— Любаш, Люб, как ты думаешь: идти мне с ними в ресторан? У Прокопа Ивановича день рождения. Меня официально пригласили… А знаешь, чего ему Роман приготовил? Безалкогольного французского вина. Где-то раздобыл, в каком-то отеле. Наверно, дорогущее.

Марина ответа от соседки подозрительно не услышала.

— Любаш, ты чего молчишь? Обиделась на что-то?

Любаша опять отмолчалась, насупив брови.

— Ты чего? Чего нафыпилась-то? Люб, ну чего ты? — масляно приставала Марина. Она даже намеревалась молчунью пощекотать.

— Чё да чего! Завидую тебе! Вон к тебе как мужики-то льнут! У меня опять отпуск впустую проходит. А ведь надо бы, очень бы надо своему Витяне рога наставить. Ну пусть бы не оленьи, но маленькие, козлиные, надо бы! Чтоб к своей диспетчерше не клеился… Каждому мужику — надо бы! — Любаша резво захохотала. Комната и, казалось, весь санаторий наполнились веселым задором. — И неча тебе выпендриваться! — выпалила Любаша в ответ на колебания Марины. — Пойдешь! Само собой пойдешь, голубушка, на день рождения. Как миленькая! От такого мероприятья отказаться — надо совсем чокнутой быть. Они с такими-то деньжищами тебя не в закусочную-автомат ведут — в лучший тутошний ресторан. Со стриптизом!

— На афише написано: эротический балет.

— Это значит еще круче. Вроде групповухи! — рассмеялась Любаша.

— Ну тебя! — оскорбилась Марина. — Я еще не решила: пойду или нет. Правда, не решила.

— Верю! Верю, голубушка. Вижу! Сама всё вижу, как у тебя с этим богачом-то закружилось. Такие отношения в самую трясину тянут. Вплоть до развода. По знаку Зодиака ты влюбчивая, открытая. Сама понять не можешь, за кем бежать. В том-то и опасность.

— Любаша, перестань! У меня с ним ничего не было. Я побожиться могу. Он мне только руку подает, чтобы с лестницы сойти. Да один раз мои плечи своей курткой прикрыл.

— В том-то и беда. Если б он тебя сразу охомутал, — Любаша хватанула в охапку воздух, — тогда б и разговору не было. А этот, вишь, с подходом, с романтизмом. Для замужней бабы — самый липучий вариант.