Наталья Арбузова - Поскрёбыши

Черти Никитку не обижали, избави Вельзевул. Июнь распогодился до своей июньской кондиции. Беси принесли мальчику рубашку и штанцы (где-то сняли с веревки). Сандалики утащили с чужого крыльца, заодно и носочки. Всё подошло Ловкие они, черти, черт их возьми. И курточку ему, и бейсболочку – всё почти новенькое. Старались для ребенка. Жарили на адской сковородке вполне приличные котлеты. Умоют дитя из кадушки, откуда выпрыгнет перепуганная лягва, и поведут гулять по подмосковному еловому лесочку. Ворота железные в бетонном заборе покопались и открыли. Никитка выступает будто королевич. Кто во время прогулки встретится – черти отвернут свои темные свинячьи рыльца и смирнехонько разминуются на тропе. И никаких тебе школ для дураков. Сами в них учитесь. А чтоб не скучал их беленький бесеныш, нашли в кладовке бывшего храма небольшой колокол. Позеленевший, с отколотым краешком. Лазали, карабкались, исхитрились – подвесили на чугунную распорку под куполом, и веревку опустили чуть не до полу. Звони себе в утеху. Только черти, анархисты чертовы, жили не по часам, а как придется. Оттого глухой звон удивлял окрестных дачников в самое неподходящее время. Отец Андрон, что завел в местной администрации дело о восстановлении сего храма всех святых, земле русской просиявших, благополучно лежащее под сукном, сам в оскверненном храме не был уже года полтора. И то сказать, зрелище не из приятных. Однако слухи о звуках колокола в недрах полуразрушенного храма до него дошли. Батюшка сам услыхал сии звуки, проезжая мимо на велосипеде – рясу подоткнувши, дабы не попала в измасленную цепь. Счел звон благим предзнаменованьем. Подал еще одно прошенье в районную администрацию. Его подкололи скрепкою к первому.

В запущенное зданье бесы-коммуняки за семьдесят лет натащили черт и чего. Были и две школьные парты, старые, с откидывающимися крышками. Взрослые черти усадили за них Шустрика, Шортика, Шельмеца и Никитушку. И давай их учить по обычному человечьему букварю, сильно истрепанному. Где украли – черт их разберет. Но учили на совесть, и беленькое дитя уж читало по складам: ма-ма мы-ла ра-му. Трое сереньких бесенят немного отставали, но тянулись изо всех сил. Не боги горшки обжигают. Будут грамотные черти – пригодится в жизни. А вообще-то насчет жизни. Черти помирают ли? не знаю, никто не видел. Если и помирают, то не на глазах у крещеного люда, а в лесных трущобах, у лешего под елкою. По крайней мере, я так думаю. Если существуют бесенята и старый бес, что из моря вылез – должна быть на чертей и погибель. Но уж до ста лет живут, это уж сто пудов. Живучая нечисть, черт их побери.

Насчет елок. Прогуливаемое чертями дитя озиралось на высокие ели. Они склоняли к Никите стройные верхушки, украшенные смолистыми шишками. И Erlkönig подавал из чащи едва различимый в шуме леса голос: «Дитя! ты помнишь островерхую колокольню? ты помнишь золотоволосую Ларису? ты помнишь застенчивых юношей-сирот, гладивших тебя по головке?» И лесной царь сам норовил дотронуться до Никитиной головы. А вспомнит ли мальчик что-нибудь или вообще всё забудет от такого прикосновенья? Чуткое дитя не внемлет вкрадчивому голосу, не дается елям в лапы. Смеется с товарищами-бесенятами, кидается шишками. Весь в смоле. Ну да, черти вроде цыган. Или цыгане навроде чертей. Украли дитя и рады. Но чтоб обижать – этого не водится.

Лариса два месяца ждала, что Олег прорежется. Выдерживала характер. Наконец пересилила себя, позвонила сыну на мобильник. Олег не ответил. Лариса встревожилась, звонит сватам – не сватам, а так, родственникам по внуку. Евгения неприязненно сообщила, что никаких. вестей о Никите не имеет с весны. С тех пор как Лариса отказалась отдать ребенка Саше. Впрочем, они, Воробьевы, оценив ситуацию, решили не вмешиваться. В воробьевской квартире подняли параллельную трубку. Виктор Петрович спокойным голосом сказал следующее. По-видимому, Олег принял решение в сложившихся обстоятельствах растить мальчика самостоятельно. Его полное право не давать разрешенья на отъезд Никиты в Швецию. Она, Лариса, должна просто позвонить брату Владимиру и через него связаться с Олегом. Господи, как ей самой не пришло в голову. Отключившись от Воробьевых, немедленно набрала сотовый номер брата. Владимир ей: Олег поблизости, сейчас его вызову. Подожди минутку. И сдавленный голос Олега: «Мам. Я тебе сейчас перезвоню». Чуть погодя: «Мам, вот я. Мам, проспал я Никитку, чтоб хуже не сказать. Украли прямо в поезде. Скатерка со стола валялась у дверей. На ней СЛЕДЫ КОПЫТ. Никого в купе не было, мы только двое ехали».