Кеннет Уайт - Дикие лебеди

Но то путешествие, благодаря которому сегодня мы знаем его, путешествие, благодаря которому появилась самая совершенная из его книг, путешествие “По тропинкам Севера”, он предпринял всего за пять лет до своей кончины, в 1689 году.

Почему же Басе в возрасте сорока лет, когда он устроил жизнь вполне, по- видимому, удовлетворительным для себя образом, решил отправиться в путь?

В другие моменты его жизни повод к путешествованию был достаточно очевидным: побывать на могиле матери, взглянуть на луну в необычном месте… Но на этот раз причина была глубже. Можно даже сказать, что причин было несколько. Самой важной для него был путь дзен. Басе еще хранил в памяти образы дзенских монахов, которые исходили пешком всю Японию, а до них еще был Ду Фу, любимый китайский поэт Басе, который путешествовал в Китае эпохи Тан [6] Эпоха Тан (618—907) названа по имени правящей императорской династии, основанной Ли Юанем. Годы жизни Ду Фу (712—770) приходятся как раз на этот период. — Прим. перев. . Быть может, он ощутил в себе готовность следовать за ними, зная, что сумеет воспользоваться плодами своего путешествия — то есть не просто пройдет сколько-то километров, но раздвинет границы духа. Он уже немалого достиг в поэзии и в практике дзен. И если в наиболее архаичных формах буддизма поэзия считалась занятием мирским, чтобы не сказать легкомысленным, то теперь, в наиболее глубоких творениях, она сама становилась “путем” (и наставник Бутте признавал это за стихами Басе), наравне с путешествием, которое, как и практика созерцания, достойная уважения, дополняло сидячую медитацию дзадзен.

Мысль о путешествии в духе дзен, или, иначе говоря, медитативном путешествии (глагол таби означает путешествовать без определенной цели), заключалась в том, чтобы “пуститься в путь за листьями и ветром”, оторваться от всяких привязанностей. Оно требовало вверить свою жизнь ветру и красоте, довериться мимолетной прекрасности мира, “нести в своем сердце движения неба”, с интересом погружаясь в окружающее.

Басе не был дзенским монахом в точном значении слова (он одевался в черное, и его часто принимали за монаха, но таковым он не был). Поэтому к религиозной мотивации его путешествия надо добавить другие. Может быть, он ощущал глубинную тоску оттого, что никакая религия сама по себе, даже религия просветления, не могла успокоить его душу, и только отправившись в странствие, он надеялся обрести покой. Литературные побуждения тоже несомненны: оттуда, куда он направлялся, Басе надеялся вынести вдохновение.

Я думаю, он мечтал о книге еще невиданной, назовем ее “книгой пути и ветра”, которая была бы чем-то большим, чем обычный рассказ о путешествии или сборник стихов. Со времени первого путешествия он ощупью продвигался в этом направлении, используя формы поэтических путевых дневников (это была новаторская форма, ибо прозы в стиле хокку до Басе не существовало). Действительно, четыре первые книги кажутся разминкой перед главным путешествием “в глубь Севера”, которое оказалось самым длинным и долгим и увенчалось книгой, не знающей себе равных.

Географическому Северу в японской культуре всегда сопутствовал сгусток дополнительных смыслов.

Ведь даже если первый “веселый квартал”, Иошивара (“Долина счастья”), все еще находился в городских пределах, власти, тем не менее, отодвинули его подальше, к рисовым полям к северу от Асакузы. Иошивара в просторечиии так и звалась Хоккоку — “северная сторона”, и даже сегодня в этом квартале есть несколько ресторанчиков, где можно услышать фольклорные песенки Севера. То же самое произошло с театром кабуки. Посчитав его слишком “разнузданным”, власти также вынесли его на север. Таким образом, все, что считалось слишком вольным или непристойным, оказалось “с севера”. Когда некий художник ощутил, что он зашел так далеко и так высоко, как Полярная звезда, и должен изменить имя, он назвал себя “Мастерская Севера” (Хокусай).

Среди дорог, исходящих из Эдо, самая оживленная и известная — Токайдо, “дорога к восточному морю”, которая ведет в Киото и Осаку. Гораздо тише и спокойнее была Осу Кайдо, которая шла на север через Асакузу и квартал Иошивара и вела в “глубокие внутренние районы”. Эти места были еще известны под названием Мисиноку — “земли, где дороги кончаются”.

Об этих-то землях и думал Басе всю зиму 1688-го, мечтая о “странных виденьях северной стороны”, о “скалистых берегах, где кричат диковинные птицы и откуда уже можно различить вдали тысячу островов айнов”.