Алексей Ручий - Наркопьянь

- Вот у муравьев праздник-то был.

- Да. Представляешь, приходит каждый муравей вечером в муравейник, а главный муравей и спрашивает: мол, что ты за день сделал, чего в муравейник принес. Ну, все и отвечают: кто палочку, кто соринку, кто личинку какую-нибудь. А тут один выходит и говорит: а я гашиш принес. Думаю, на следующий день весь муравейник на работу не вышел…

Мы засмеялись.

- А того муравья главным муравьем избрали после этого, - смеясь, сказал Псих.

- При условии, что у муравьев, конечно, демократия.

- Ага.

Мы выпили еще. Мимо пролетела какая-то крупная птица, хлопая крыльями. Из-за скалы вышел парень с загипсованной рукой и спросил:

- Ребята, закурить не найдется?

Я посмотрел в пачку: там оставалось три сигареты. Ладно, мы не жадные. Тем более, одна сигарета никого не спасет. Я протянул ему сигарету.

- Спасибо.

- Ты где это так? - спросил его Псих.

- Да с третьего этажа на козырек упал. Ерунда.

Он ушел. Псих посмотрел ему вслед.

- Все-таки крепкие у нас люди. С третьего этажа упал и ерунда.

Вскоре вернулись ребята. Водку к тому времени мы допили. Они достали какую-то настойку, мы тут же протянули кружки.

- Ну как полазали? – спросил Псих.

- Нормально.

Выпили. Начало темнеть. Я подкинул дровишек в костер. Костер заплясал багровыми сполохами, по скале заскользили тени. Прокричала ночная птица.

Вскоре стемнело окончательно. Настойку мы тоже прикончили. Ребята решили ложиться спать, мы с Психом остались у костра. На том берегу озера в низине тоже горели костры, их было хорошо отсюда видно. Там что-то кричали или пели – разобрать было трудно. Я посмотрел в пачку с сигаретами – она была пуста.

- Сигареты закончились, - сказал я Психу.

- Так пойдем – стрельнем. Заодно с кем-нибудь познакомимся.

- Пойдем.

Пробираться в темноте по жиже оказалось не самым приятным занятием. Периодически мы проваливались по колено, жижа при этом жирно чавкала, словно хотела проглотить нас целиком. Мы забрели в какие-то кусты и долго из них выбирались. Ветки расцарапали мне лицо. Комары тоже усилили свой натиск, и вскоре я весь чесался от укусов. Где-то неподалеку послышались голоса, и мы пошли на них.

На пригорке стоял большой шатер, окруженный палатками, под которым сидело человек десять-пятнадцать. Они пили и разговаривали. Мы подошли к ним.

- Ребята, сигаретки не найдется? – спросил Псих.

Офисный планктон в чистом виде. Бараньи лица, апатия и безразличие. Никто не пошевелился. Повисла неловкая пауза.

- Нет, - наконец изрек кто-то из них.

- Вам что жалко? – не унялся Псих.

Смысла общаться с этим суррогатом человека я не видел. Я потянул Психа за рукав:

- Пошли.

Но тот только завелся:

- Жалко, да?

Какая-то девочка протянула нам пачку тонких дамских сигареток:

- Такие курите?

Псих молча взял две штуки. Хотел еще что-то сказать, но передумал. Мы пошли прочь.

На краю лагеря менеджеров или кто они там была разбита маленькая палатка, похожая на гроб. Псих обернулся:

- А что тут кто-то спит?

Молчание. Потом короткий ответ:

- Да, спит. Собака.

Псих рассмеялся. Собака в гробу.

- А как зовут собаку?

- Собака.

- Что, так и зовут?

- Да, так и зовут.

Псих постучал по верху палатки:

- Ну, спокойной ночи, собака по кличке Собака. Ты здесь, по-моему, единственный человек.

Мы пошли в темноту. Псих порывался двинуть куда-нибудь еще, но я его отговорил. Нас окружал враждебный мир пришельцев из города, богатых марсиан, приехавших на увеселительную прогулку. Говорить с ними не имело никакого смысла. Да и не хотелось.

Мы вернулись к нашей палатке. Ребята уже спали. Мы скурили по дамской сигаретке и тоже легли спать. Что ни говори, а путь мы сегодня проделали нелегкий и имели право как следует отдохнуть и выспаться.

Ночью пошел дождь. Его капли назойливо барабанили по верху палатки, выстукивая какой-то дикий марш. Похолодало. Я плотнее закутался в одеяло и прижался к спящим рядом телам. Заснул под дробь дождя.

К утру я замерз. Выполз из палатки, нашел в потемках свои ботинки – они оказались промокшими насквозь от дождя – и пошел к костру. Костер погас. На его месте была только мокрая зола и такие же мокрые обугленные щепки. Я решил поискать дров.

Нашел немного хвороста и каких-то сомнительно гнилых поленьев. Тем не менее, через полчаса возни костер затеплился слабым боязливым огоньком.

Я настругал еще щепок с одного из бревен, на которых мы сидели вечером. Внутри дерево было сухим. Это придало костру новых сил, и он весело задымил.