Алексей Ручий - Наркопьянь

- Бля, а ведь, если подумать, - говорю я Философу, - мы с тобой собираемся нарушать закон.

- И не раз, - подытоживает Философ, улыбаясь.

Честно говоря, никогда не испытывал приязни к закону. Как-то нам с ним всегда было не по пути. Всю свою жизнь, сознательно или нет, я делал что-то, идущее с ним в разрез. Хотя, говоря по существу, закон – вообще странная штука. Он, как ни странно, запрещает все то, что так по нраву человеку. Убийство, воровство, сексуальные извращения – все это появилось задолго до того, как придумали письменность и правоохранительные органы.

Философ предлагает заглянуть на почту.

- Это еще зачем? – спрашиваю его я.

- Нам нужен телефонный справочник, брат, - отвечает он, - такая книжка, где записаны телефоны и адреса, типа Желтых страниц.

Идея понятна. Нужно использовать достижения информационной цивилизации для нашей террористической деятельности по максимуму. Мы топаем по грязно-коричневому февральскому льду, потягивая сигареты. Понурый засыпанный снегом мир взирает на нас глазами человека, давно и навсегда потерявшего всякую надежду на солнечные дни.

Почта – вечное столпотворение каких-то людей, которым, как, впрочем, и мне с Философом, нечем заняться. Но у нас хотя бы есть цель. Или план, как хотите.

Мы протискиваемся сквозь толпу к столам, заваленным всякими бланками и книгами. Там и разыскиваем потрепанный справочник с телефонными номерами. Философ принимается его листать, а я достаю блокнот и ручку.

Философ с задумчивым видом перелистывает страницы, изредка произнося названия, адреса и телефоны. Я записываю. К нам подходит какой-то мужик с красным обветренным лицом. По виду – псих полный.

- Во-во, - говорит он, как-то неприятно щурясь, - все проебываются… пахать бы им, бля, на заводе… а они все ползают, ищут чего-то… шарятся… пьют, блядь, водку без просыху… бога в вас нет…

Вроде, не пьяный. Наверное, просто ебнутый. Еще один чудик в этом потерявшем рассудок мире.

- Иди, мужик, не томи душу, - говорю ему я, указывая на выход. Философ вообще игнорирует эту безумную особь хомо сапиенс.

Мужик направляется мимо нас к выходу, бубня себе под нос:

- Креста на них нет… ироды…

Одним словом псих. Или алкаш какой-нибудь. Или, что еще страшнее, алкаш в завязке. Нет хуже алкоголика, чем завязавший алкоголик. Это что-то вроде клоуна без цирка. Или пожарника, дрейфующего на льдине в открытом океане.

Запасшись впрок адресами и номерами телефонов, мы выдвигаемся на охоту.

Первая контора – глухо как в танке. Свет в зарешеченных окнах не горит, дверь заперта. Похоже, переехали. И, видимо, давно. Однако Философ не унывает.

- Давай, выпьем пивка, - говорит мне он.

От таких предложений не отказываются. И уже через десять минут мы сидим в близлежащем замерзшем сквере на заиндевевшей скамейке и тянем пиво. Людей здесь мало, а те, что есть, - какие-то серые и мутные. Похожи на привидения.

Философ рисует мне радужные перспективы нашего будущего бизнеса. Я отношусь ко всему этому несколько скептически, но меня подогревает азарт. Это что-то вроде игры в казаки-разбойники. Заняться нам, в конце концов, все равно нечем.

- Затраты минимальные, - говорит мне Философ, - а результаты максимальные. Схема идеальная, как ни крути.

- Мы пока что не сильно продвинулись в этом деле, - выдвигаю я антитезис.

- Мы только начали, брат. Дорогу осилит идущий.

Что ни говори, а оптимизма Философу не занимать. Хватит на двоих. И это при том, что в последнее время он пребывает в полосе хронического невезения.

Хотя везение – безусловно, вещь относительная. Ты можешь иметь машину, счет в банке, а потом в одно прекрасное утро тебе на голову упадет кирпич – и пиши-пропало. Мы не застрахованы ни от чего. В том числе и от неожиданного счастья.

Я делаю глоток пива. Смотрю вокруг. Унылый февральский пейзаж. Люди, изредка снующие туда-сюда. Пришибленные, придавленные грузом житейских проблем. Потерявшие душу в этом беспощадном городе. Привыкшие вставать рано утром и идти на работу, а поздно вечером возвращаться домой. Живущие на тошнотворном отрезке дом-работа-дом. И не знающие иных измерений.

Я понимаю, что, в общем-то, Философ прав: уж лучше быть наркодилером и каждый день рисковать быть прихваченным за жопу соответствующими органами, чем спускать свою жизнь в унитаз таким вот образом. Наверное, мы – последние романтики в этом загнившем мире, а наркотики и алкоголь – это что-то вроде барокамеры, нашей секретной комнаты, в которой мы прячемся от него. Мы – дети, скрывающиеся от взрослых, потому что мы не хотим быть взрослыми, потому что мы не хотим отравлять свою беззаботную жизнь взрослением со всеми вытекающими отсюда последствиями: неизбежным цинизмом и душевной пустотой.