Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 10

В 11 часов началось пленарное заседание. Естественным было отталкиваться от того, чего участники переговоров достигли накануне, и идти дальше. И вдруг С. Тэлботт предлагает новый вариант документа, Черномырдин же молчит. Я сразу же попросил слова для возражения:

— Уважаемые господа, о чем идет речь? Если мы вчера согласовали позиции, зачем же сегодня начинать с нуля?

Смотрю на главу нашей делегации, но активной поддержки В. С. Черномырдина не вижу. Более того, он обращается к С. Тэлботту с, мягко говоря, странным вопросом:

— А что, Строуб, вы хорошо поработали?

Тот отвечает:

— Да, да, хорошо.

— Ну, тогда давайте обсуждать.

Я потребовал короткого перерыва для консультации и прямо спросил главу делегации, о чем идет речь? Попытался воззвать к элементарной логике:

— Виктор Степанович, вчера с таким трудом был согласован ряд принципиальных позиций. Сегодня мы, военные, вышли еще на несколько позитивных решений. Учтем их и пойдем дальше. Возвращаться к первоначальному, пусть и несколько обновленному варианту, представленному американцами, нет никакого резона.

В ответ слышу:

— Они же тоже ночь работали, давай послушаем, что они хотят.

— В таком случае, — возражаю я, — нельзя обсуждать с голоса. Они должны раздать этот документ всем участникам переговоров, а мы возьмем его для изучения и тогда уже выскажем своё мнение.

Черномырдин сказал, что решить, как действовать, можно по ходу обсуждения. Я счел необходимым довести до его сведения, что обо всех договоренностях, достигнутых накануне, мною уже доложено в Москву.

— А почему ты через голову докладываешь? — повысил тон мой собеседник.

Я ответил, что поскольку подчиняюсь министру обороны, то обязан шифротелеграммой информировать И. Д. Сергеева о результатах каждого дня переговоров. В. С. Черномырдин не отступал:

— Давай через голову не прыгай, я — глава делегации, и я принимаю решения. Сейчас будем слушать американский документ.

Я вновь возразил:

— Раз у нас нет единства во взглядах, нам надо прервать переговоры и лететь в Москву на консультации.

Своему ответу В. С. Черномырдин, как мне тогда показалось, придал нотки примирения:

— Давай все же послушаем, что Тэлботт скажет, а уже тогда соберемся и определим, куда лететь: в Белград или в Москву.

Я понимал, что наши разногласия, стань этот факт известен американцам, ослабят позиции России на переговорах, и до поры до времени не стал выносить их за пределы делегации. И, конечно же, хотелось надеяться, что действительно так и будет: С. Тэлботт зачитает свой вариант, потом мы соберемся делегацией, обсудим услышанное и либо выскажем несогласие с позицией наших оппонентов, либо сошлемся на необходимость дополнительных инструкций из Москвы и под этим предлогом прервем переговоры. Поэтому скрепя сердце я согласился: пусть будет так, как предлагает глава делегации.

В то же время для меня все более явственным становился отход специального представителя Президента РФ даже от ранее достигнутых с американской и финской делегациями договоренностей, не говоря уже о дальнейшем последовательном продвижении к итоговому документу, в котором были бы отражены и интересы России, и интересы Югославии. Тревожило и то, что он стал избегать нас, военных.

Вернулись в зал для продолжения переговоров. Стали продвигаться по тому самому «улучшенному» варианту документа, представленному американской делегацией, который лишь деталями отличался от прежнего, накануне нами отвергнутого. Естественно, невозможно было избежать дискуссий. Но вопрос: если вчера по данному вопросу мы согласовали позиции, почему сегодня возвращаемся к нему вновь, чаще всего повисал в воздухе. В такой ситуации С. Тэлботт бросал вопросительный взгляд на В. С. Черномырдина, а тот неизменно отвечал: «Хорошо, Строуб, давай дальше».

Когда перешли к военным вопросам, по которым уже была достигнута накануне договоренность, я стал апеллировать к Д. Фогльсонгу с тем же аргументом: «Для чего мы, военные, работали накануне? Тогда договорились об одном, а теперь в документ записывается совершенно другое». Попытался жестко настоять на изменении порядка рассмотрения спорных вопросов:

— Давайте так: я докладываю последовательно каждую позицию, по которой была достигнута договоренность. Затем предоставляем слово генералу Фогльсонгу, который либо подтверждает, либо опровергает меня.

Я знал, что честь профессионального военного не позволит Д. Фогльсонгу лгать, и мы сможем, объективно доложив о результатах вчерашних переговоров, переломить ход пленарного заседания. И первая же реакция американского генерала на мое предложение подтвердила высокое мнение о нем. Он поднялся и поддержал мое предложение. Черномырдин тут же задал вопрос С. Тэлботту: