Алексей Ручий - Песни-Танцы

Я провалился в сон почти сразу же, и мне снился Зиккурат. Вокруг него бушевало восстание, жрецы Зиккурата должны были пасть…

Чего только не приснится! Я проснулся под утро от холода, который пробрался в камеру. Помимо меня не спал еще Глеб. Мы вновь отпросились перекурить, а потом сидели у дверей камеры и шепотом переговаривались, я рассказал ему о своем сне:

- Представляешь, мне Зиккурат приснился. Натуральный – Вавилонский.

- Да? Бывает…

- Что-то в последнее время мне слишком часто стало сниться нечто похожее на Зиккурат, такое ощущение, что этот образ скоро начнет мерещиться мне наяву. Какое-то прямо Вавилонское умопомрачение…

- Может, ты Пелевина перечитал?

- Вряд ли. У Пелевина в «Дженерейшн Пи» Зиккурат мистический, оккультный. У меня – другой, более реальный что ли... Хотя Пелевин правильно выхватывает образ.

Зиккурат – это модель современного мира в миниатюре. В основе, у подножия, – широкие массы, обреченные рождаться, потреблять и подыхать – людское море, охваченное голодом, безумием и идеей убийства; в середине – ступени феодалов, скрупулезно подсчитывающих барыш, насаждающих идею власти и авторитета, чтобы было легче управлять морем; на вершине – жрецы, полубоги и божества – те, кто правит феодалами и людьми, те, кто диктует законы, создает идеологии, дарует блага. Кажется, Зиккурат происходит от слова вершина… Значит, Зиккурат – квинтэссенция вершины, высшая социальная цель и мечта; то, чего надо достичь каждому и чего не достичь никогда.

- Положим.

- Зиккурат – это и наше государство в целом. Структура, разделенная на множество ступеней, водруженных на другие ступени, которые водружены еще на ступени, и эксплуатирующих друг друга. Это пресловутая вертикаль, уничтожающая душу, наделяющая власть внеземной, демонической силой.

- Значит, Зиккурат должен быть разрушен…

- Возможно. Но проблема заключается в том, что тогда мы получим взамен... и получим ли вообще…

- Ты думаешь, кто-то когда-то имел ответ на этот вопрос, начиная какие-либо перемены?

- Сомневаюсь.

- То-то и оно. Если гидре не свернуть голову – она будет только множиться, - Глеб вздохнул. – Наше поколение, к сожалению, слишком развращено обществом потребления, слишком уж оно въелось в него, эту мысль теперь трудно до него донести… Пока есть все эти айфоны, страпоны и прочие –оны, нынешняя власть будет сидеть и даже в ус не дунет…

- Рано или поздно что-то должно случиться…

- Я надеюсь, что уже случилось, хотя и сомневаюсь…

На нарах произошло шевеление.

- Эй, философы, чего не спите? – это проснулся Быра.

- Некогда. Революция в стране.

- Ой ли! Понедельник в стране… люди с бодуна маются, на работу собираются…

- А мы на суд…

- Тогда, тем более, надо выспаться.

- Мы уже выспались.

- Так другим дайте!..

Но в итоге Быра больше не уснул. Впрочем, с наступлением утра сделать это стало очень непросто: отделение вновь наполнилось полицейскими, которые постоянно ходили туда-сюда по коридору и гремели. Вслед за Бырой поднялся и последний заключенный нашей камеры – Вадим.

- Который час? – спросил он.

- Черт его знает, но, судя по всему, рабочий день начинается.

- Понятно. Мы, я так понимаю, сегодня на работу не идем?..

Только сейчас я вспомнил про свой офис, который ждал меня где-то там далеко. Мое теплое и уютное рабство. Мой лабиринт и моя Голгофа. Мне почему-то стало весело. Интересно, хватятся ли моего отсутствия там или нет?

- Не идем. У нас теперь есть дела поважнее.

Нам дали по очереди посетить туалет, а потом еще около полутора часов мы сидели на нарах и наблюдали за хаотическим движением в коридоре, ожидая своей участи. Наконец камеру открыл новый дежурный в сопровождении вчерашнего майора.

- Собирайтесь – на суд поедем, - коротко сказал майор.

- Мы уже собраны, ремни и шнурки верните только…

Нам вернули нашу галантерею, часы и мобильные, мы привели себя в порядок. За ночь, проведенную в камере, я толком не выспался, усталость ощущалась в руках и ногах. К тому же немного ныла спина, которой не очень понравилась постель в виде деревянных нар. Пришлось сделать небольшую разминку, чтобы тело получило столь необходимый ему тонус.

В сопровождении майора и еще двух полицейских мы вышли на улицу. Перед отделением была припаркована покрашенная в характерный белый цвет с синими полосами «Газель», майор указал нам на нее:

- Вот наш автобус.

- Комфортабельный…

- Ага…