Андрей Шляхов - Байки из роддома

Умные и сильные идут дальше: изо всех сил карабкаются наверх, делают карьеру, отдаляясь от операционного стола не вынужденно, а закономерно. Не царское это дело — скальпель держать, тут на руководство времени не хватает.

Единственной операцией, которую Борис Леонидович всегда делал сам, была пункция фолликулов, проводимая для получения яйцеклеток, подлежащих оплодотворению. Ультразвуковой контроль помогает избежать ранения крупных сосудов, вблизи которых находятся яичники.

Пункция фолликулов — болезненная операция, и потому она проводится под внутривенным обезболиванием. И пациентке комфортно, и врачу удобно. Пункции, проводимые Ворхлюком, всегда обезболивал Вознесенский, с другими анестезиологами Борис Леонидович работать не любил. Или, может быть, считал ниже своего достоинства.

Эффективность экстракорпорального оплодотворения невелика: не более тридцати — сорока процентов от общего количества процедур. И далеко не все пациентки (а также их мужья) воспринимают неудачу спокойно. Особенно если это не первая неудача…

Когда прозвучал выстрел, Данилов сидел в ординаторской и заполнял истории родов пациенток, которые сегодня переводились в отделения.

«Рвануло баллон? — подумал Данилов. — Или стреляют?»

Он выглянул в окно. Обзор с четвертого этажа открывался прекрасный: был виден не только двор родильного дома, но и часть бульвара. Везде царило спокойствие.

Данилов вышел в коридор. Тоже ничего необычного.

— Что это было? — спросил он у старшей сестры, проходившей по коридору.

— Сама хотела спросить, — ответила та. — Неужели кислород где-то взорвался?.. Но это не у нас.

Данилов вернулся к своей писанине, но ненадолго — спустя каких-то три минуты в коридоре послышались громкие голоса, среди которых самым громким был голос заведующего. Данилову стало ясно, что случилось нечто экстраординарное.

Действительно: в кресле, которое везли по коридору знакомые Данилову лишь в лицо медсестры из гинекологии, сидел и трясся мелкой дрожью Борис Леонидович. Бледный, с вытаращенными глазами и гримасой боли на лице. Левый рукав его халата был красным от крови.

Сбоку от каталки шел Вознесенский, на ходу отдавая распоряжения. За каталкой тянулась свита из любопытствующих сотрудников роддома. По отрывкам фраз Данилов понял, что в заведующего гинекологией только что стреляли. В его собственном кабинете.

У двустворчатых белых дверей блока реанимации Вознесенский остановился, оттеснил медсестер-водителей от коляски и скомандовал:

— Всех чужих прошу бегом на выход! Не хрен вам тут делать! Владимир Александрович — прошу!

Данилов и так бы предложил свою помощь, но Илья Иосифович не выносил, когда что-то в отделении делалось не по его указке.

В реанимации Данилов с заведующим и старшей сестрой помогли Ворхлюку переместиться в кровать и улечься на спину.

— Ты первый мужик в моем отделении, — пошутил Вознесенский.

Первый мужик матерно выругался сквозь стиснутые от боли зубы.

На раненую руку прямо поверх халата был наложен резиновый жгут, препятствующий кровотечению из поврежденных артерий.

— Лена, ножницы, бинты, перекись! — приказал Вознесенский постовой сестре.

— Непереносимости каких-либо препаратов нет? — спросил у Ворхлюка Данилов.

Тот молча покачал головой.

— Я за промедолом!

— Хорошо, — разрешил Вознесенский. — Анна Сергеевна, заводите историю на Бориса Леонидовича.

Все верно: раненый госпитализирован в реанимацию, ему оказывается медицинская помощь, вводятся наркотики. Обязательно должна быть заведена история болезни — как иначе списывать наркотические препараты.

Данилов быстрым шагом прошел в ординаторскую, к сейфу, достал оттуда одну ампулу с промедолом, схватил со стола истории болезни переводных родильниц и отдал их старшей сестре, уже заполнявшей на посту историю на Ворхлюка.

— Организуйте, пожалуйста, перевод в отделение. И лучше поскорее, нечего им здесь делать.

— Пять минут, — пообещала старшая сестра.

Вознесенский измерял раненому давление.

— Сто пятьдесят на девяносто. Сейчас мы тебя обезболим и займемся раной.

— Куда? — спросила Лена, принимая у Данилова ампулу.

— Подкожно.

Лена закатала повыше рукав халата на здоровой руке Ворхлюка и сделала укол.

— Кровопотеря у тебя небольшая, это хорошо. — Вознесенский разрезал ножницами окровавленный рукав и занялся обработкой раны, действуя ловко, словно хирург.