Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 12

Легко отследить все зигзаги «реформаторской» деятельности Горбачёва с первых дней его прихода во власть до последнего дня сидения в руководящем кресле. Прежде всего Горбачёв начинает с того, что оказалось в его поле зрения — это низкие темпы развития экономики. Он объявляет, что первоочередная задача партии и государства — ускорение развития экономики. Но этот лозунг продержался недолго. Следующий призыв генсека — поднять качество продукции, и вся страна по старой привычке исполнительности спохватилась и стала повышать качество труда. Вроде все работают и делают больше и лучше, а Горбачёву все не так. И он объявляет, что на вопрос надо смотреть шире. Теперь мы будем вести перестройку всей нашей общественной жизни, производительных сил и производственных отношений. Партийные организации, многие специалисты впали в задумчивость, не зная, чего ждать в дальнейшем.

Курс на перестройку был объявлен, но что это такое и что нужно делать, ни специалисты, ни сам Горбачёв не знали. И все застопорилось, идет вяло. Горбачёв видит, что перестройка не получается. Народ не понимает, что от него хотят. Генсек открывает ликбез и косноязычно объясняет, что такое перестройка, окончательно запутывая людей. Дело, однако, не идет. Генсек ищет врага — оказывается, это чиновники. И тогда обнаруживается блестящий способ решить вопрос — надо ударить по штабам. Враг перестройки окопался в парткомах и райкомах, министерствах и их подразделениях. И начинается травля организаторов производства, тех людей, которые десятилетиями тянули экономику, восполняли все промахи, допущенные вышестоящими структурами управления. И началось: бей, круши — и зазвенели стекла в машинах, домах, на дачах…

Горбачёв кидается еще в одну авантюру: «Директоров предприятий надо избирать, тогда народ будет лучше работать». Но и из этого ничего не получилось. Рабочие выбирали себе начальников по принципу — кто больше обещает, тот и директор. Трудовая дисциплина падала. Вот тогда-то и понял Горбачёв, что перестройка буксует из-за распущенности народа, нежелания работать так, как он предлагает. И мера суровой борьбы с выпивохами была быстро найдена. Несмотря на все доказательные предупреждения специалистов Госплана и правительства, что эта мера взорвет бюджет — в стране фактически был введён сухой закон. Пить запретили всюду и всем. Даже на правительственных приемах подавали соки и воду. На стражу этого закона были поставлены серьезные люди — Лигачев и Соломенцев.

А Лигачев шутить не любил и другим не давал. И полетели из партии многие коммунисты. Свадьбы проводились с минеральной водой и соками. Взялись за уничтожение виноградников — по мнению блюстителей трезвой жизни — главного источника веселящего напитка. В одной только Молдавии убытки от этого составили 4 млрд рублей. Район Ставрополья, где родился Горбачёв, был объявлен зоной трезвости. Но смекалку русского народа убить нельзя. В отличие от начальников простые люди были поумнее, и вновь забурлила река алкогольная, еще в больших масштабах. Чем полнее были бутыли с самогоном, тем длиннее становилась очередь за сахаром. Выпить стакан самогона стало не проблемой, а чай порой приходилось пить вприглядку.

Горбачёв после всех этих экспериментов увял. Он понял, что экономика, пожалуй, не самая сильная сторона его деятельности, и переключился на международные дела.

Началась пора горбачёвской дипломатии, которая ему так понравилась, что он надолго забыл обо всем другом. Одна поездка следовала за другой: Рейган, Тэтчер, Ширак, Коль, папа римский, Ярузельский, Хоннекер, Живков, Ганди, Кастро и десятки других лидеров и стран посетил Горбачёв с огромной свитой. Это были пустопорожние поездки. Кроме обмена подарками, они ничего не дали нашей стране, если не считать утрату многих советских позиций, сокращения важных для обороноспособности страны вооружений. Горбачёв при этом рассчитывал на получение западных кредитов, но, обещая золотые горы, и Рейган, и Буш, как всегда, держали в кармане кукиш. Запад требовал все больших уступок, и Горбачёв не скупился. Начался вывод войск из стран Восточной Европы, роспуск Варшавского договора. За ценой генсек не стоял.

Взращивая рыночные отношения, криминальный капитализм, Горбачёв вкупе с Ельциным научился говорить о демократии и гласности. Какой он был демократ, все уже давно поняли. Ельцинисты и обиженные судьбой младшие научные сотрудники, другие слои, считающие себя интеллигентами, под влиянием Запада стали повсюду кричать: «Даешь свободу слову», «Даешь демократизацию всей страны». И скоро весь московский бомонд, а с ним и обыватель почему-то решили, что, если будет демократизация, будет много колбасы…