Кадзуо Исигуро - Остаток дня

Но, вижу, я предаюсь излишнему самокопанию, да еще и довольно мрачного толка. Повинны в этом, безусловно, поздний час и муки, что мне пришлось вынести нынче вечером. Безусловно и то, что мое теперешнее состояние как-то связано с тем, что завтра – если, конечно, в местном гараже мне, как уверяют Тейлоры, заправят «форд» – я к полудню доеду до Литтл-Комптона и, можно надеяться, через столько лет снова увижу мисс Кентон. Нет решительно никаких оснований ожидать, что наша встреча не будет сердечной. Мне бы, понятно, хотелось, чтобы наша беседа – исключая обмен новостями личного плана, что в данных обстоятельствах вполне правомерно, – носила по преимуществу профессиональный характер. То есть моей обязанностью будет установить, заинтересована ли мисс Кентон, когда ее брак, по-видимому, увы, распался и она осталась без крыши над головой, вернуться в Дарлингтон-холл на свое прежнее место. Скажу заодно, что нынче вечером я перечел ее письмо и склоняюсь к тому, что, пожалуй, и впрямь вычитал из него значительно больше, чем позволял здравый смысл. Но я по-прежнему настаиваю на том, что в отдельных строках тоска по прошлому выражена у нее отнюдь не намеком, особенно там, где она пишет что-нибудь вроде: «Я так любила вид из окон спален третьего этажа – на лужайку и дальнюю гряду известняковых холмов».

Но опять же, какой прок бесконечно раздумывать о том, как мисс Кентон настроена в настоящее время, когда завтра я выясню это у нее самой? Да и в любом случае я изрядно отклонился от рассказа о том, что произошло нынче вечером. Эти несколько последних часов, честно скажу, были для меня чудовищно трудными. Уж казалось бы, бросить «форд» на каком-то одиноком холме и добираться в полутьме до деревни по жуткому бездорожью – вполне достаточно для одного человека на один вечер. И мои добрые хозяева, мистер и миссис Тейлор, никогда бы, уверен, не захотели подвергнуть меня тому, что я был вынужден испытать. Но факт остается фактом: стоило мне сесть с ними ужинать, а кое-кому из соседей заглянуть на огонек, как вокруг меня стали развиваться весьма огорчительные события.

Комната на первом этаже коттеджа с окнами по фасаду, видимо, служит мистеру и миссис Тейлор столовой и гостиной одновременно. В этой довольно уютной комнате господствует огромный грубо вытесанный стол того типа, который скорее встретишь на кухне у фермера, с дощатой столешницей, испещренной многочисленными щербинками от сечек и хлебных ножей. Я отчетливо видел эти зарубки, хотя мы сидели при слабом желтом свете керосиновой лампы, стоявшей на полке в углу.

– Вы не думайте, сэр, у нас тут есть электричество, – заметил мистер Тейлор, кивнув на лампу. – Но что-то там вышло из строя, и мы скоро два месяца сидим без света. Да, сказать по правде, не так уж по нему скучаем. У нас в деревне есть несколько домов, куда электричество так и не провели. А от лампы свет потеплее.

Миссис Тейлор накормила нас вкусным супом, который мы съели с поджаристым хлебом, и в эту минуту ничто не предвещало, что вечер сулит мне кое-что пострашнее, чем час с небольшим приятной беседы перед отходом ко сну. Когда, однако, мы отужинали и мистер Тейлор стал наливать мне сваренный соседом эль, за окнами на песчаной дорожке раздались шаги. Мне почудилось нечто зловещее в самом звуке шагов, приближающихся в темноте к одинокому коттеджу, но ни хозяин, ни хозяйка, видимо, ничего плохого не ждали, ибо в голосе мистера Тейлора было одно любопытство, когда он заметил:

– Вот те на, кто бы это мог быть?

Он произнес это более или менее про себя, но тут с дорожки словно в ответ донеслось:

– Это я, Джордж Эндрюс. Шел мимо, дай, думаю, загляну.

Миссис Тейлор открыла, и вошел статный мужчина лет пятидесяти с небольшим, который, судя по одежде, весь день проработал в поле. С раскованностью, говорящей о том, что он здесь свой человек, гость уселся у входа на низкую табуретку и принялся с трудом стягивать сапоги, одновременно перебрасываясь замечаниями с миссис Тейлор. Затем подошел к столу и остановился, вытянувшись передо мной по стойке «смирно», как солдат перед офицером.

– Звать меня Эндрюс, сэр, – сказал он. – Доброго вам вечера. Очень сожалею о вашем казусе, слышал о нем, но, надеюсь, вас не очень выбило из колеи, что вы проведете ночку у нас в Москоме.

Меня слегка удивило, откуда этот мистер Эндрюс прослышал о моем, как он выразился, «казусе». Во всяком случае, я с улыбкой ответил, что не только не «выбит из колеи», но, напротив, премного благодарен за оказанное гостеприимство. Я, понятно, имел в виду любезность мистера и миссис Тейлор, однако мистер Эндрюс, вероятно, решил, что благодарность распространяется и на него, ибо тотчас же возразил, протестующе воздев огромные ручищи: