Павел Паштет Белянский - Записи за 2015 год

— Шумим? Жильцы вас вызвали? — спросили мы.

— Да, — кивнули полицейские.

— Странно, — заметил Лук. — Не вышел никто из жильцов, не ругался, не скандалил, не обещал натянуть глаз на жопу. Просто позвонили в полицию и всё. Это же прекрасно!

Полицейские согласились.

— Извините, — сказали мы и выкинули пустые бутылки в урну. — Больше не будем, уходим.

Так мы дружно и вышли из арки на улицу.

— А вас не беспокоит, — спросил Лук у полицейского, — что общество постепенно привыкает к вам и скоро начнёт называть ментами и мусорами.

— Уже называют. Это ничего. Это не пугает. Это тоже пройдёт, — улыбнулся полицейский. — Будьте здоровы.

05.12.2015

Почти все мои пацаны-одноклассники стали военными. Это мало удивительно, если учесть, что все мы выросли в семьях офицеров Советской Армии, детство провели по военным городкам и к шести годам с пистолетом управлялись лучше, чем с вилкой.

Последний раз все вместе мы виделись на праздновании 15-летия выпуска из школы. На 20-летие так и не собрались. Не до праздников.

Вова. После службы в армии он ушел в МВД… Той зимой вместе с остальными он стоял в оцеплении на Институтской, ударами дубинки гнал по заснеженной улице киевских митингующих, потом отступал под градом булыжников, стрелял, стрелял, да.

— Тогда надо было давить, — говорит Вова. — Тогда. Не дали, не разрешили. Суки.

На Институтской Вова стоял до самого конца и уходил оттуда в числе последних. Пуля, крупная дробь на кабана, пробила нагрудной карман его куртки, проткнула лежащие в кармане перчатки и застряла в нагрудном значке «За безпеку народу». Показывая награду с застрявшей пулей, Вова злится и просит не говорить с ним о майдане, только не про этих сук, только не про них.

Сейчас Вова воюет в зоне АТО, где-то под Луганском, за Украину, как приказало командование, против очередных сук и тварей.

Дима учился с нами до 9-го класса, потом уехал в Россию к тетке, там и поступил в военное училище.

— Военным надо быть там, где воюют, — говорил Дима, когда приезжал в Украину навестить родителей. — Офицер должен воевать. А у вас военные, как подводная лодка в степях Украины. Никакого толку.

Офицер разведки ГРУ Дима уже не выездной из России, страна доверяет ему какие-то тайны, с какими нельзя ездить за границу.

— На задание в горы уходим, еды можем с собой не взять, а мешок хлорки непременно несем, — рассказывал Дима, когда мы с ним виделись последний раз. И добавлял на мой непонимающий взгляд, — Трупы закопать и хлоркой присыпать. Чтобы не учуяли и не нашли.

Сейчас Дима, говорят, в Крыму, и гордится этим. Потому что настоящий военный всегда должен быть там, где война.

Рома уволился из армии капитаном и устроился региональным менеджером в компанию Nord, продавал холодильники, строил дилерскую сеть.

Когда виделись последний раз, Рома праздновал свой день рождения.

С утра поехал на похороны, простился со своим однокурсником и бывшим сослуживцем Юрой. Юра был артиллерист, его батарею накрыло минометным обстрелом в пригороде Луганска. Потом приехал к себе в офис, где ему сообщили, что завод Nord остановил выпуск продукции и как дальше будет с работой, никто точно не знает.

Вот такой получился день рождения.

В военном поселке, откуда мы все родом, Рому называют сепаратистом, потому что летом Рома ездил с семьей отдыхать в Крым. Рома много рассказывает про свой отдых, как они с женой и ребенком легко прошел таможню, как просторно было на пляже, как недорого сняли комнату недалеко от моря. Слушают Рому хмуро.

— Они наших пацанов мочат, а ты…

Живет Рома у жены, на всякий случай, чтобы повестка из военкомата его не нашла.

Еще один Вова — подполковник академии вооруженных сил Украины, доцент и заместитель начальника кафедры. В начале двухтысячных, когда ему, молодому лейтенанту, вместе с женой государство выделило убогую комнатушку в офицерском общежитии с тараканьими тропами по выцветшим обоям, Вова качал головой и говорил:

— Этой стране нужна война, чтобы офицеры почувствовали себя людьми.

А недавно на кафедре провели собрание.

— Приказать я вам пока не могу, — сказал начальник, оглядев сидящих перед ним сорок офицеров. — Но спросить обязан. Кто хочет пойти добровольцем участвовать в АТО? Прошу поднять руки.

Подняли руки трое. Остальные сидели, пряча глаза, деловито хмурясь.

Вечером Вова кипятился перед женой.

— Вот бы в ЖЭКе так. Собрали бы сантехников. Мол, в доме кран потек, кто пойдет чинить? Прошу поднять руки. А все сантехники сидят такие, и рук не поднимают. Ну не суки?