Леонора Каррингтон - Слуховая трубка

Я не понимала, чему верить.

— Знаешь, Кармелла, с тобой случаются самые невероятные вещи. Полагаю, ты уже приобрела вертолет, который всегда хотела?

— Купила лимузин, — с достоинством отозвалась она. — Пойдем посмотрим.

У главного входа стоял большой современный автомобиль сиреневатого цвета — любимого цвета Кармеллы. За рулем сидел китаец в украшенной красными розами черной форме. Он почтительно нас приветствовал. Я до такой степени изумилась, что подумала: уж не бред ли это после голодовки.

— Маджонг, — обратилась Кармелла к шоферу, — принеси ящик сардин и пять дюжин бутылок сладкого портвейна.

Китаец выпрыгнул из-за руля и кинулся доставать из багажника коробку. При этом из недр машины понеслись кататонические аккорды сарданы — любимого танца Кармеллы.

Мы пошли с ней в мое бунгало, а китаец нес за нами драгоценную коробку с сотней банок настоящих португальских сардин. Снег усилился, и сад уже стал белым.

— Необычная погода для этого времени, — прокомментировала Кармелла. — Можно подумать, что мы в Швеции. Считается, что если земная ось наклонится, ледяные шапки на полюсах растают, экватор будет там, где до этого были полюса, и образуются новые ледяные шапки.

Меня так и озарило: вот она загадка.

Разгадка, конечно, Земля. Как я раньше не догадалась? И вдруг почувствовала тревогу. Что, если мысль моей матери, что Монте-Карло стоит на экваторе, а снег в Биаррице — свидетельство того, что Земля меняет полюса, оказалась пророческой? Такие перемены для многих жителей планеты будут катастрофическими. У меня помутилось в голове.

— Завтра привезу всем по дубленке, — пообещала Кармелла. — По такой же, как у меня. И высокие сапоги. Удивительно, как вы еще не умерли здесь от холода!

— Только не растранжирь сразу все свое богатство, — предостерегла я. — Будет ужасно, если через неделю ты обнаружишь, что от твоего состояния ничего не осталось.

— Забудь, — хмыкнула Кармелла. — У меня миллионы. Не сумею потратить, даже если очень захочу. Только представь: я подарила племяннице самую большую и изысканную в городе чайную.

— Так почему бы тебе не купить себе самый роскошный в городе дворец вместо того, чтобы переезжать сюда, где нет никакой роскоши?

— Мне нравится общество, — ответила Кармелла. — А роскошь придет со мной, как та гора, которая последовала за человеком, имени которого я не помню.

— Не гора, а Дунсинанский лес [29] В трагедии У. Шекспира «Макбет» есть пророчество: Макбет не будет побежден, пока Бирнамский лес не пойдет на Дунсинанский замок. , — поправила я с сомнением. — Шекспир сказал, что он должен куда-то пойти.

— Лес ли, гора ли — какая разница? — фыркнула Кармелла, наблюдая, как Маджонг аккуратно расставляет у стены маяка бутылки с портвейном. Драгоценную коробку с сардинами он водрузил на стол.

— Здесь холодно, — заявила Кармелла. — Придется оставить тебе мою дубленку.

— Пожалуйста, не надо, мне будет неловко, — ответила я, надеясь, что она все-таки настоит на своем.

— У меня в машине есть прекрасная медвежья полость. Маджонг!

— Да, мадам.

— Принеси из автомобиля медвежью полость. Свою дубленку я оставляю миссис Летерби. Если нынешней ночью она будет спать без надежного утепления, то определенно подхватит воспаление легких.

— Слушаюсь, мадам. — Шофер ушел, сопровождаемый моими не слишком настойчивыми протестами. Мороз пробирал и, казалось, с каждым часом все крепчал.

— Я почти не сомневаюсь, что полюса меняют положение, — продолжала Кармелла. — Неизбежно наступит голод. Завтра утром поеду по магазинам, привезу запасы. Пройдет немного времени, и мы превратимся в стаи дерущихся волков. — Мне почудилось, что ей нравится такая перспектива. — Африканским и индийским слонам, чтобы выжить, придется обволоситься и опять превратиться в мамонтов. Не приспособившиеся к новым условиям тропическая флора и фауна исчезнут. Мне особенно жалко животных. К счастью, у многих есть шерсть, которая быстро отрастает. А у плотоядных будет много пищи — все те люди, которые не предвидят перемен и умрут от холода. Их главные беды от атомной бомбы, которой они так гордились.

— Ты считаешь, что мы вступаем в ледниковый период? — Меня эта перспектива совершенно не радовала.

— А почему бы и нет? Такое случалось и раньше, — резонно заметила Кармелла. — И вообще будет верхом справедливости, если все ужасные правительства замерзнут в своих правительственных дворцах и парламентах. Сидят перед микрофонами и ничего не делают, пусть уж лучше вымерзают. Поделом им — с тысяча девятьсот четырнадцатого занимаются только тем, что губят народы.