Ольга Коренева - Не грусти, гад ползучий

Эти голоса жены и ее приятельниц разбудили его. Но, конечно, их здесь не было, как всегда, как все эти 323 дня, как этот почти что год, с тех пор как Лида собрала свои манатки... Витьку она еще раньше отправила к теще, на другой конец города.

Он вылез из-под одеяла, встал. Спросонья пошатывало. За окном лил дождь, и от этого так долго спал. Он потянулся к телефону — позвонить ей. Но не стал. Светлой снежинкой пролетела моль, вон, под тахту, туда... Он полез за ней на четвереньках, руки и колени увязли в пыли. Не поймал. Зато нашел пластмассового Витькиного индейца и белый карандаш "искусство". Из набора. У него еще другой набор был, "самоцвет", тот покупала Лида... В немытое окно били струи дождя. Он подошел к телефону, снял трубку и услышал тишину. Аппарат не работал. Шнур телефона валялся на полу. Олег воткнул вилку на конце шнура в розетку. В пластмассовый светлый квадрат... Стряхнул с себя пыль и стал мысленно "собирать" все свои дела на сегодня. Об уборке думать не хотелось - не любил, не привык, да и не очень-то умел. Раньше все делала Лида. После работы, если приходила раньше него. Да по субботам. Ему не нравилось, когда она начинала свою возню.

Олег включил магнитофон. Тяжелый рок с лязгом ворвался в тишину, он был сейчас под стать настроению и этому дождю за окном.

Олег не понимал, из-за чего они разбежались. Лидка стала психованная какая-то, да и ему все опротивело, заедались по пустякам, в день зарплаты она его просто изводила - а получал-то ведь всего каких-то пару сотен, может же он потратить что-то на себя, на встречу с друзьями, купить себе носки и фотобумагу в конце-концов... Лида из своих ста пятидесяти никак не могла накопить на пальто, всю зиму ходила в куртке, подаренной тещей, и от этого злилась. Ну и что, он же тоже в куртке, и ничего, не помер. Зато Витька - вот у него все: и одежда, и игрушки, лыжи, коньки, велосипед... Да и не в этом дело-то. Просто они с Лидой, видно, разные люди. Хотя раньше, первое время, так хорошо им было... Это когда еще Витька не родился. Да и потом тоже... И потом. Но не долго.

Он подумал про свой странный сон. Самолет, бумажный город... Ну и сон! Чепуха какая-то... Лето дождливое, безрадостное, не то что раньше, да хотя бы вот не так давно, когда - все вместе на тещиной даче, жарища, комары, ходил с Витькой купаться на омут, надувная лодка, ныряли, Витька радостно отфыркивался, мокрый, тощий, посмуглевший... Лида к ним присоединялась только в часы вечерних купаний. Весь день копалась в огороде, с тещей на пару. На заборе сохли старые перчатки, в которых женщины работали... А по вечерам вместе с Витькой босиком шлепали по горячей пыли, звеня ведрами, возле ржавой колонки ноги вязли в раскисшей глине, длинный тонконогий Витька вешал ведро на зазубрину ручки... Из-за забора улыбалась Лида с такими же, Витькиными, светлыми вихрами и облупленным розовым носом... Лидино худенькое личико, острые коленки с ямочками по бокам... "Худышка моя", подумал нежно, и вдруг разозлился: "кошка, дрянь". Он догадывался, что у нее кто-то есть.

Дважды нарывался по телефону на мужской голос. "Уже завела, успела. Дрянь костлявая... "

Он поднял из-под шкафа самодельную нунчаку, принялся крутить ее, перекидывая из ладони в ладонь - каратэ всегда успокаивало... "Всех бы их поубивал, этих ее, и самой бы врезал... "

Потом смывал под душем пот, и на стеклянной полочке под зеркалом странно не хватало Лидкиной косметики. Не было привычного запаха ее кремов и духов...

Девки, которых приводил первое время, раздражали, все они делали не так, как привык и желал, одни капризничали, другие начинали "выставляться", выламываться, говорить пошлости или традиционно-нежные словечки, вульгарные в общем-то и нелепые, и даже чувство новизны тут не спасало. Не очень получалось, после было противно. Он их молча выпроваживал и распахивал настежь окна - продувал квартиру, выветривал приторный душок чужой пудры...

Теперь он шел, сырая улица влекла его к табачному ларьку, к газетному киоску и дальше, к остановке. В автобусе... В сторону Арбата? Или куда?... В автобусе пусто. Олег закурил... Когда вышел, толпа уже треснула, раскололась. Он ступил в трещину... Ну конечно, он на все это смотрел из автобуса, но не видел, задумавшись...

Сбоку громко спросили:

- Где милиция, есть у нас власти или нету?...

Вот тут Олег и увидел этих молодчиков в черных куртках со свастикой, пацанов и девчат.

Милиционер с рацией прошел мимо, невидяще глядя сквозь толпу. Устал, или просто не понял сбивчивых фраз подоспевшей старушки, шустрой такой бабули. Кивнул, поправил сбоку рацию, ушел. Отряд подростков прошагал через улицу, свернул в переулок. Олег пошел следом. Подростки двинули в рощу, там, между дохленькими липами с болячистыми листьями и хилыми березами ребята плюхнулись на траву. Курили, перебрасывались фразами. Подошла полуодетая девица с сумкой бутылок.