Валерий Бочков - К югу от Вирджинии

Горный серпантин круто накручивал спирали. Исполинские деревья вплотную подступали к обочине, иногда за поворотом внезапно открывалась бездна, Полина невольно отстранялась, поглядывая вниз на дикие камни и острые верхушки сосен. Взобравшись на плато, она притормозила. Заглушив мотор, выбралась из машины. Голова кружилась, от тишины и простора у нее перехватило дыхание, она осторожно подошла к краю и застыла, разглядывая клочья молочного тумана, тихо плывущего внизу. Два орла беззвучными кругами скользили между лазурным небом и кудрявыми рощами тенистых долин, уходящих и тающих в романтическом мареве.

– Какая красота… – пробормотала Полина, разглядывая осенний красно-желто-оранжевый ковер внизу. – Какая никчемная красота! Бесцельная, бессмысленная и никому не нужная красота.

Она глубоко вдохнула, от недостатка кислорода голова чуть кружилась, Полине казалось, что она вот-вот поймет нечто важное, поймает какую-то главную мысль. Отчего люди стремятся в город без горизонта? И почему здешняя божественная красота никому не нужна, кроме проезжающих мимо неудачников? Да, именно неудачников. Вроде нее.

Орлы сместились дальше и теперь нарезали неспешные круги над гуашевыми холмами между двух лиловых отрогов, по которым ползли ленивые тени одинаково круглых, полупрозрачных облаков. Полина вздохнула, села в машину. Уезжать не хотелось, она медлила, потом повернула ключ и запустила мотор.

После перевала дорога запетляла вниз, «Форд» весело катил на нейтралке, порой разгоняясь так, что Полине приходилось даже притормаживать на поворотах. Навстречу попался кряхтящий грузовик, древний, в бурых пятнах ржавчины, к решетке радиатора был приделан бычий череп. Полина, в меру суеверная, предпочитала толковать знамения по своему усмотрению, бычий череп в данном случае стал, безусловно, добрым знаком.

Горы, оранжевые кленовые рощи остались позади, дорога, поскучнев, вытянулась. Мимо поплыли скошенные долины, одинокие фермерские домики, долговязые южные тополя, уныло расставленные через равные промежутки, иногда попадались заброшенные амбары с продавленными черными крышами. Пахло сухой травой, пылью, южной осенью. Полина включила радио, эфир был пуст. Она перешла на длинные волны, пощелкала, там тоже была тишина. Ей стало жутковато, она дотянулась до карты, сложив ее и приспособив на баранке, пальцем провела по Восемьдесят первому шоссе на юг, через горы, вниз, все время вниз и на юг. Сбиться было невозможно. Она хмыкнула, кинула карту на сиденье.

– Ну и глушь… – прошептала она, потом спросила с вызовом: – Ты ж этого и хотела? – И добавила: – Дура…

Промелькнул указатель: «Данциг – 75 миль», сердце подпрыгнуло и заколотилось быстрей, тревога сменилась растущим азартом, нервным и суетливым, как перед надвигающимся экзаменом. В голове возник рой мыслей: сразу в школу? Или найти эту Веру Штаттен-как-там-ее? Или остановиться в мотеле, привести себя в порядок? И что надеть?

Ни одна мысль не была додумана до конца, когда начались пригороды Данцига: фермерские домики с разноцветными кровлями, плодовые сады, пятнистые коровы. Долго играла в прятки макушка церкви; наконец, вынырнув из-за деревьев, засияла стальным крестом. На обочине появилась резная доска на двух чурбачках: «Добро пожаловать в Данциг!»

Полина улыбнулась, кивнув, сбросила скорость. Она разглядывала фасады беленых домов: на открытых верандах стояли деревянные шезлонги и кресла-качалки, на ступенях желтели большие тыквы, снопы соломы, огородные пугала в клетчатых рубахах. Точно – сегодня же тридцать первое октября, канун Дня всех святых, Хэллоуин! Увидела вывеску мотеля «Лорелея», не думая, тут же свернула.

Поднялась по белым ступеням, обходя здоровенные тыквы, в тыквах кто-то мастерски вырезал зверские рожи. В холле, уютном до жеманства (лавандовые веночки, рамки с фальшивыми старинными гравюрами романтического характера, запах приторных ванильных свечек пополам с еловым освежителем), за конторкой стояла и улыбалась симпатичная ведьмочка с зелеными волосами и в остроконечной черной шляпе с картонными полями. У ведьмы оказался южный говор, такой же, как у Веры, гласные звучали округло и ласково. Ведьма, не переставая улыбаться ни на секунду, аккуратно вписала Полину в гостевую книгу, протянула ключ. Если это обычное состояние, то интересно, что происходит с лицом, когда она действительно хочет улыбнуться, думала Полина, поднимаясь на второй этаж.