Элайза Грэнвилл: Гретель и тьма

— Так или иначе, — продолжила Гудрун, втыкая нож в сердце капустного кочана, — какая уважающая себя женщина захочет себе строчки и циферки на запястье вместо миленького браслета? Какая ни есть, а на дикарку эта девчонка не похожа.

— Лили, — вымолвил Бройер, — я решил, что нам следует называть ее Лили.

— Лили, — отозвался эхом Беньямин, смакуя слово. — Лили. Так Лили оправилась после утреннего? Как ее умственное состояние?

— Да без разницы, — сказала Гудрун. — Как поступим с супом?

Йозеф поднялся.

— Отнесу ей.

— Лучше я. Заставлю ее есть, помяните мое слово, — пообещала Гудрун.

— Нет, — уперся Йозеф, — воду она принимает только из моих рук, я ее и кормить должен. — Его тут же накрыло ощущением дежа-вю — еле заметной тенью по спине пробежало нечто, похожее на страх. История повторялась. Он вспомнил долгий промежуток времени, после которого Берта стала принимать пищу — лишь после того, как он протянул ей ложку. Может, лучше бы… Но потом он вспомнил оскорбительные обвинения Матильды и отказался от здравомыслия. — Кормить ее буду я, — проговорил решительнее.

— Тогда я понесу поднос, — сказала Гудрун, не менее решительно, пригвождая его взглядом. — Один вы не пойдете.

Йозеф поджал губы. На мгновенье голоса его жены и Гудрун слились воедино.

— Девушку от меня защищать не требуется. — На Беньямина он старался не смотреть.

— Я о вашей репутации пекусь, герр доктор. В отсутствие хозяйки-то.

Они потащились вверх по лестнице, тяжко пыхтя, отягощенные возрастом. Добравшись до двери в гостевую спальню, Йозеф постучал — из учтивости, — но Гудрун, потеснив его, зашла внутрь, удерживая поднос на могучем бедре. Лили сидела в той же позе, в какой они ее оставили, — жестко выпрямившись в кресле, — и глядела не мигая прямо перед собой. Глаза широко распахнуты. Тусклые. Безучастные. Единственное замеченное Йозефом отличие: левая ладонь лежала у нее на коленях, собранная в расслабленную горсть.

— Сначала воды. — Он поднес стакан к губам Лили. Ответа не последовало, и Йозеф протолкнул небольшую ложку с водой Лили в рот. Вода вытекла из уголков рта, побежала по горлу, просочилась под сливового цвета ткань и дальше вниз, незримо. Йозеф отвел взгляд. Гудрун облачила девушку в одежду, из которой в семье уже выросли. Темные оттенки не шли бледности Лили, нужно как-то иначе все устроить. Он еще раз наполнил ложку.

— А ну пей давай, — приказала Гудрун. — Поторапливайся, суп стынет.

— Криком ничего не добьешься.

— А каково будет, если она помрет с голоду, герр доктор ? Тогда что? — Гудрун склонилась ближе. — Что толку сидеть да млеть от того, что с тобой стряслось, девонька. Небось сама на себя все и навлекла. Что было, то было. Отряхнулась и пошла, вот что я тебе скажу.

— Хватит, — сказал Йозеф. — Отныне в присутствии Лили воздерживайтесь, пожалуйста.

— Ладно-ладно. — Прямой приказ не помешал Гудрун походя резко хлопнуть Лили по загривку. Больно ей точно не сделали, но Лили тут же откликнулась: звучно втянула воздух, дернула головой в сторону и повела плечами. Нежный, цвета лепестков дикой розы, румянец проступил у нее на щеках. Глаза прояснились. Она сморгнула и сфокусировала взгляд, но не на Йозефе, сидевшем напротив, а на точке где-то над его левым плечом.

— Vous êtes qui?[14] Кто вы? (фр .) — Голос у Лили был низкий, мелодичный и для Йозефа очень приятный. Он уставился на нее, завороженный цветом ее радужек — ярко-сине-зеленых, почти бирюзовых, с кольцами янтарных крапин вокруг зрачков. Теперь, когда лицо ее оживилось, он осознал, что Лили наделена редкой красотой, а черты ее идеально симметричны, пропорциональны. Смутный образ какой-то картины замаячил над утесом его памяти. Он попытался вспомнить художника. — Vous êtes qui? — повторила она и, не получив ответа, продолжила: — És ön? Cine esti tu? Kim? — Она чуть возвысила голос. — Kim pan jest? Kdo ar tebe? Wer sind Sie?[15] Кто вы? (венгр., рум.) Кто? Кто вы? (польск.) Кто вы? (чешек., нем.) Кто вы? — Губы продолжили двигаться, но Йозеф не смог уловить слов.

— Простите, фройляйн. Меня зовут Йозеф Бройер. Я врач…

— Йозеф Роберт Бройер, — проговорила Лили, впервые глядя на него в упор. — Родился в Вене 15 января 1842 года, окончил Академическую гимназию в 1858-м…

— Все верно, — сказал Йозеф слегка ошарашенно. — А вас как зовут?

— У меня нет имени. — Лили повернула руку запястьем кверху. — Только номер.

— Номер? — фыркнула Гудрун. — Сколько еще эту ерунду?.. — Йозеф метнул в нее предостерегающий взгляд, после чего вновь обратил все внимание на девушку.