Андрей Норкин - Армейские байки. Как я отдавал Священный долг в Советской армии

– Володя, Володенька! – Дьяконов был неисправим! Даже сейчас он не мог удержаться от дуракаваляния. – Я ведь тебя зубами загрызу, слышишь, Володенька! – процитировал начштаба Горбатого из «Места встречи».

Майор Павлов молчал и не двигался. Я даже напрягся. Замполит поозирался по сторонам, увидел на подоконнике кружку и набрал в нее воды из стоявшего рядом со столом ведра. Наклонившись к спящему, он начал неторопливо лить воду ему на голову.

– Пашол… на хуй! – напрягшись, майор Павлов выстрелил эту фразу в сторону руки с кружкой и, всхрапнув, перевернулся на бок, лицом к стене.

– Живой, – удовлетворенно произнес замполит, направляясь к дверям.

– Береги командира! Отвечаешь головой! – пискнул на прощание Дьяконов и запрыгал вслед за приятелем.

Я охранял покой майора Павлова до вечера. Еще одно качество, всегда удивлявшее меня в моих армейских начальниках: до какого бы состояния они ни напивались, наступал момент – и человек уже стоял на ногах, в полной боевой готовности.

– Что было? – спросил меня начальник разведки по достижении стадии пробуждения.

– Все в порядке, Владимир Николаевич. Вы спали. Потом подполковник Лепченко полил вас водой, а вы его послали на хуй!

– О! Неужели? Этому Лепченко только дай волю – поливать уставшего человека водой!

И майор Павлов уверенным шагом отправился домой.

В перерывах между пьянками были гулянки. Шутка. Нашу группу таскали по гастролям. В начале апреля мы ухитрились дать концерт на электромеханическом заводе, прямо в одном из цехов. Зрелище вышло то еще: вокруг станки, какой-то производственный мусор, зрители – в рабочей одежде. Пожалуй, это оказался самый странный концерт за всю историю нашего коллектива. Но прошло все хорошо, принимали тепло, песни всем нравились. Собственных песен к этому времени у нас уже было больше, чем чужих.

В это же время вместе с Олегом мы наладили новую схему полкового кинопроката. Поскольку Олег, забиравший в городе фильмы для показа в нашем клубе, как оказалось, имел возможность заказывать ленты, как книги в библиотеке, мы с ним составили целый список из того, что можно посмотреть. Естественно, речь могла идти только о тех фильмах, которые показывали в кинотеатрах самого Кутаиси. Главное, чем горжусь, – я заказал «Полет над гнездом кукушки»! Я его уже видел, но, конечно, еще раз посмотрел в клубе. Не знаю, насколько он пришелся по душе всем остальным, но наша компания осталась довольна.

Такую комбинацию мы с Олегом разыгрывали периодически, делая, конечно, перерывы, чтобы желающие могли посмотреть что-нибудь помимо Милоша Формана. Эту потребность покрывали индийские фильмы. Я даже пару раз сам что-то посмотрел, правда, не целиком и с обратной стороны экрана. Из нашей репетиционной комнаты существовал отдельный выход на сцену, мы ставили кресла и смотрели кино в гораздо более комфортных условиях. Даже курили иногда, дым ведь не видно было. Странно, что никто из нас не додумался продавать билеты в эту «царскую ложу»! Видимо, смекалка временно отказала.

Самым ярким примером негативных последствий проявления смекалки (или креативности, как сказали бы сейчас) был эпизод с сахаром. Главными героями этой истории выступали дежурный по полку майор Шебарин и его же подчиненные по третьему дивизиону, заступившие в наряд по кухне.

Кухня, как я уже говорил, считалась вотчиной взвода материального обеспечения, а непосредственное руководство ее работой возлагалось на прапорщика Чарлишвили. В постоянный состав его помощников входили повара и хлеборез, также отвечавший за раздачу масла и сахара. По сложившейся традиции, хлеборез в полку был грузином, а повара – таджиками. Всех их (таджиков) звали Джимми, настоящих имен никто не знал. Дело в том, что все представители среднеазиатских республик являлись горячими поклонниками индийских кинофильмов, а всеобщим любимцем был «Танцор диско». Я хоть его и не смотрел, но об актере Митхуне Чакраборти слышал и с песенкой «Джимми, Джимми, Джимми, ача, ача, ача!», разумеется, был знаком. Наши повара постоянно пели эту песенку, за что и заслужили такое коллективное прозвище.

Песни на русском языке они тоже любили. И даже у нас заказывали. Наши отношения с Джимми как раз и строились по принципу натурального обмена. Мы заказывали у поваров что-нибудь специальное к нашему клубному столу. Например, жареную картошку с салом. А они просили запустить по радиотрансляции или исполнить на концерте песню из репертуара Александра Барыкина «Аэропорт». Правда, названия ее они не знали и использовали для идентификации строчку: «Стою у трапа самолета». В версии Джимми она звучала так: «Стою с утра под самолетом». Ну, как тут можно было отказать!