Франсиско Голдман - Скажи ее имя

А что, если бы они попали в настоящий водоворот, который утянул бы профессора и Ауру в океан и погубил обоих? Что бы тогда сказали об импульсивности Ауры?

Импульсивность: необузданный вихрь, разрывающий тебя изнутри.

Первоначально мы планировали поехать в Мексику в конце мая или июне, но Аура решила задержаться, чтобы преподавать испанский в ходе летнего семестра в Коламбии. Она снова беспокоилась о своем резюме, дополнительные деньги нам бы тоже пригодились, да и она не спешила возвращаться в Мексику. Но нам нужно было кое-что сделать в квартире в Мехико, поэтому мы решили, что я съезжу туда в начале июня и подготовлю все к нашему приезду. Аура составила список: нужно было найти плотника, чтобы сколотить книжные полки, установить дополнительное освещение, нам требовалось кое-что для кухни, и ей необходим был стол. Я предвкушал, что проведу несколько дней в Мехико совершенно один, как в старые добрые времена. Но после нескольких беспутных вечеров в барах и последующего тяжелого похмелья я чувствовал себя обескураженным. Чего я, собственно, ожидал? Я скучал по Ауре, она скучала по мне. Нам выставят огромный счет за разговоры по мобильному, жаловался я ей в письме. В ответ она написала: для этого мы работаем и получаем зарплату, Франсиско. Я купил ей стол с темно-красной отделкой. Я нашел самого мастеровитого плотника и улетел домой.

▄

3 июля 2007 года, после обеда, примерно в половине третьего Аура в последний раз вышла из дверей бруклинской квартиры, а я отнес багаж в стоявшее внизу такси. Мы не взяли с собой ее разноцветное покрывало, оставив его дожидаться нас в кладовке; ее лишенный седла велосипед был пристегнут к железной ограде двумя замками. К четырем часам мы сидели в зале ожидания аэропорта Ньюарка, получив один билет бизнес-класса в качестве бонуса за накопленные мной мили. Естественно, я предложил Ауре перейти в бизнес-класс, а сам сел в эконом. Мы выпили шампанского и подняли бокалы за лето.

К концу нашей первой недели в Мексике Аура раскрепостилась и начала наслаждаться жизнью. Мы выходили в свет, встречались с друзьями. Она читала «Короткую жизнь» Хуана Карлоса Онетти. Аура была поглощена творчеством Онетти всю весну. Рассказ, который она писала на испанском, был о молодом человеке, бросившем аспирантуру в США, чтобы работать учителем в школе в мексиканской провинции; плодом воображения мексиканского Кафки казались не только школа и ее сотрудники, как было написано в одной из рецензий, но и тяжелые полуночные телефонные разговоры главного героя с живущим в Мехико отцом. Рассказ называется «Жизнь в другом месте». Она работала внизу за новым столом, настежь распахнув ведущую во дворик дверь. Аура любила свою квартиру. Она была убеждена, что в скором времени будет проводить здесь не только лето и каникулы, и я тоже был этому рад. Если она собиралась писать в основном на испанском, а тогда она думала именно так, имело смысл какое-то время пожить в Мехико, ну а если мы родим ребенка, то она тем более хотела жить рядом с матерью.

Прямо за углом нашего дома, на Патриотисмо, открылся новый торговый центр. Наш район располагался в получасе ходьбы от Кондесы, до недавнего времени здесь не было ни одного приличного магазина или ресторанчика, чтобы перекусить, за исключением нескольких крошечных забегаловок и уличных лотков, а чашку кофе выпить и вовсе было негде. Теперь же, наряду с магазинами разных торговых марок, в нашем распоряжении оказались «Старбакс», «Санборне», «Итальяни» и несколько других известных сетевых ресторанов, располагавшихся под одной крышей и вызывавших у Ауры ностальгию по детству. Несколько раз мы ходили туда на ланч, поднимаясь на длинном эскалаторе к ресторанам, и однажды даже остались посмотреть фильм про восточные единоборства с Брэндоном Ли в главной роли, транслировавшийся на гигантских экранах. Как-то вечером Аура купила в «Санборне» футляр с китайскими игральными палочками, которые мы захватили в располагавшийся в том же центре «Фрайдис», где и играли, распивая пиво и текилу. Это была на удивление захватывающая игра, требовавшая твердой руки и ловкости карманного вора. Аура за явным преимуществом выигрывала каждую партию. Теперь картонный футляр лежал на алтаре. Но когда я открыл его и высыпал палочки на обеденный стол, вместо мистического сияния, которое, как мне казалось, должно было вырваться из картонного тубуса — что-то вроде сохранившегося отсвета того счастливого часа или следа от легчайших касаний пальчиков Ауры и ее смеха, — я не увидел ничего. Я сидел наедине с кучкой палочек.