— Откуда вы?
Он не мог уловить, на каком диалекте говорит невысокий человек. В его гортанном выговоре слышался иностранный акцент.
— Из Хадрамута.
Ага, йеменит. Вот почему он не узнал диалекта, подумал мухтар. Он никогда раньше не встречал йеменитов, кроме одного йеменского еврея, у которого однажды купил серебряный браслет на базаре в Иерусалиме. Он еще удивился, как чисто говорил по-арабски тот маленький жилистый еврей. Внезапно у мухтара мелькнуло страшное подозрение. Он перегнулся к шоферу, который до сих пор не сказал ни слова.
— А ты откуда?
— Из Бейрута, мухтар.
Понятно, — типично сирийский ублюдок. Кого только у них там нет. Один Бог может знать предков сирийца из Бейрута. Евреи из Бейрута тоже ублюдки, и многие ходят в арабские школы… Дурацкие мысли, успокаивал себя мухтар. Разве он сын смерти, чтобы думать о таких нелепостях? Дело в том, что внезапное возвращение Фаузи потрясло его. Он надеялся, что навсегда избавился от патриотов. А тут еще это дело с мерзавцем Иссой. Придется, видно, отослать его на всякий случай в Бейрут. Сам Исса ему ничего не сказал, но он видел его расцарапанное лицо и глубокую рану на руке, как от укуса собаки. Исса объяснил, что упал с лошади, но мухтар догадался, в чем дело. И догадался про двух других, Ауни и Арефа. Правда, бесстыжая сука сама напросилась — одна ехала ночью на лошади с голыми руками и ногами…
Машина достигла входа в вади с той стороны, где дорога была ровной. Где-то здесь все и произошло. Снова в его мозгу вспыхнуло подозрение, на этот раз более настойчивое.
— Отсюда пойдем пешком, мухтар, — сказал йеменит.
— Куда? — спросил мухтар, не шевелясь.
— Увидишь, мухтар.
Водитель выключил фары, вышел из машины и остановился у дверей со стороны мухтара. Тот переводил взгляд с одного на другого, но не мог рассмотреть в темноте выражение их глаз. Отдуваясь и нарочито неловко, чтобы показать, что он совершенно спокоен, мухтар медленно вылез из машины.
— Иди вперед, мухтар, — сказал йеменит. Мухтар пошел, те последовали за ним. Его куфия белела в темноте в трех шагах от них, и по наклону его плеч они знали, что правой рукой он сжимает за поясом нож. Они дошли до крутого поворота в вади, откуда слева был виден округлый силуэт холмов-близнецов, называвшихся Зад гиганта.
— Стой, — сказал йеменит. — Стой спокойно и брось нож, мухтар. Мы прибыли.
Мухтар повернулся с живостью, неожиданной при его полноте. Два ружья на расстоянии трех метров были нацелены ему в живот. Поколебавшись, он бросил нож, который упал с резким звоном на камни.
— Сколько вы хотите? — спросил он сдавленным голосом.
— Стань у скалы, — сказал йеменит. Мухтар отступал, пока не уперся спиной в скалу.
— Кто убил еврейскую девушку? — спросил йеменит.
Так они не знают, идиоты! Конечно, если бы знали, то взяли бы вместо него Иссу и тех двоих.
— Какая еврейская девушка? — В его голосе звучало искреннее удивление.
— Не разыгрывай дурака, мухтар. Или ты назовешь убийц, или умрешь вместо них.
— Я слышал, что произошел несчастный случаи с еврейской девушкой, но больше ничего не знаю.
Человек из Бейрута внезапно прыгнул вперед и ударил его прикладом по лицу. Мухтар не шевельнулся. Только провел медленно рукой по лицу, посмотрел на кровь, опустил руку и выплюнул выбитые зубы.
— Кто ее убил? — снова спросил йеменит.
— Кого?
Сириец опять ударил его прикладом, изо всех сил, по лицу и в голову. Цепляясь ладонями за скалу, мухтар медленно сполз на колени. Несколько секунд оставался в таком положении, тяжело дыша, затем сел на камни, прислонясь спиной к скале.
— Англичане повесят вас, — с трудом выговорил он.
— Если не скажешь, кто убил еврейскую девушку, ты умрешь, мухтар, — сказал йеменит.
Мухтар тяжело дышал.
— Не знаю. Кто она вам? Вы не из ее деревни.
— Она была из нашего племени, мухтар. Поэтому мы должны убить одного из ваших, чтобы смыть позор.
Сквозь туман, заволакивающий мозг, мухтар смутно понимал, что йеменит прав.
— Мы заплатим деньги, — проговорил он. Он чуть не падал, с трудом поддерживая себя в сидячем положении. Все спуталось, он вообразил себя молодым, торгующимся с каким-то бедуином, плата за кровную месть.
— Мы заплатим вам сорок верблюдов, — говорил он, задыхаясь и повторяя, как молитву, традиционный список верблюдов, которых следовало отдать в оплату:
— Раба и Рабайя, самец и самка, четырехлетки. Хаг и Хага, самец и самка, моложе четырех лет. Джед и Джеда — до года…
Читать дальше