Сергей Кузнецов - Калейдоскоп. Расходные материалы

В Москве с этим проще: у всех машин сигнализация. Если кто загораживает выезд – пнешь пару раз ногой, хозяин сам прибегает на знакомый сигнал. Можно, конечно, нарваться, но это надо на машину смотреть.

Дина залезает на переднее сиденье, вытряхивает из сумочки «мальборо» и тянется к прикуривателю.

– У тебя ведь можно курить?

– Тебе – да, – отвечает Джек.

Старается быть галантным. Ну и хорошо, а то за эти пять дней Дина замучилась бегать курить на улицу. Тоже мне, страна свободы – ни одной курилки во всем здании!

На улице они и познакомились. Джек подошел небрежно, кивнул и попросил затянуться. Дина доверчиво вытрясла сигарету из пачки, он сделал изумленное лицо и сказал: «А, я думал у тебя косяк! У нас тут табак не очень-то жалуют!»

Дина засмеялась, Джек спросил, откуда она и что здесь делает. Узнав, что завтра Дина совсем свободна – шеф собирался квасить со старым приятелем, специально прилетевшим из Нью-Йорка, – предложил покатать по Долине, показав самые интересные места . Первым номером шла Юнивер-сити-авеню, тем более что у Джека была назначена встреча с Полом, который – Дина теперь это поняла – хотел обкатать идею своего стартапа перед встречей с инвестором .

– Здесь неподалеку, – сказал Джек, – был клуб «Биг Бит», и в нем Кен Кизи устроил свой третий кислотный тест.

– В двух шагах от Стэнфорда? – удивилась Дина. Не то чтобы она в самом деле была удивлена – просто Джек явно ждал удивления, а в ней опять сработала многолетняя привычка подыгрывать мужчинам.

– Ну да. Это же тогда было легально. Почти как рейвы сегодня.

– Я и не знала, что Кен Кизи жил здесь, – сказала Дина, и в ответ Джек предложил съездить в Ла-Хонду, поискать место, где был дом Кизи, логово Веселых проказников, исток психоделической революции.

– Что я буду тебе показывать Силиконовую долину? – сказал он. – Офисы – они и есть офисы. Давай лучше устроим экскурсию по психоделической Калифорнии. Ла-Хонда, потом Хейт-Эшбери, а вечером можно завалиться на какую-нибудь вечеринку…

– О’кей, – сказала Дина.

По-любому, психоделическая Калифорния интересней хайтека и доткомов: пяти дней переговоров хватило за глаза.

И вот теперь они стоят в пробке на 84-м хайвее.

– Жаркий день, все едут к морю, – оправдывается Джек. – Как-то я не сообразил…

Дина сидит рядом, скинув недорогие-но-стильные туфли и задрав ноги на переднюю панель. Дизайнерская юбка теперь сильно выше колен, Джек старается туда не смотреть. Дымок от «мальборо» спиралькой улетает в открытое окно, Дина лениво рассматривает свой педикюр. На переднем зеркальце покачивается круглый разноцветный брелок, не то мандала, не то уменьшенная копия средневекового витража.

– Роза северного придела Нотр-Дам де Пари, – поясняет Джек. – Бывшая подружка привезла из Франции. Очень крутая вещь, глянь, – и бросает брелок Дине на колени.

Да, действительно витраж. Даже можно смотреть сквозь него, как в калейдоскоп.

– Мило, – говорит Дина.

– Ты не врубилась, – говорит Джек, – посчитай сегменты… ну, лепестки… обычно витражная роза гексагональна: то есть в центре шесть лепестков, потом двенадцать, двадцать четыре и так далее. А здесь начинается восемь, шестнадцать и тридцать два.

– Степени двойки, – кивает Дина, – бинарный код.

– Вот именно! Можно считать, что это роза программистов. Божественное благословение от Старого Света нашей Силиконовой долине. И мы в ответ несем свет Европе.

– Свет науки? – спрашивает Дина. Она знает: умные мальчики верят в науку – что в России, что в Америке.

– Это сто лет назад люди верили в науку, – отвечает Джек. – Сегодня мы верим в технологии и в медиа. Media is the message , и, значит, средство передачи сообщения важней самого сообщения. Ведь что такое Интернет? Это распределенная сеть связанных между собой узлов. У нее нет центра, и потому она – неуязвима. Как организация подпольщиков, где каждая ячейка действует независимо, – ее нельзя уничтожить, арестовав главаря. Это точная модель человеческого знания. Если мы возьмем историю… не ту, которую преподают в школе, а настоящую историю… там же множество лакун, провалов, утерянных документов и свидетельств.

Надо рассказать ему про Фоменко, лениво думает Дина, шевеля пальцами ног: ярко-красный лак посылает привет калифорнийскому солнцу. Жалко, что у машины крыша не убирается – можно было бы загорать прямо здесь.

– Но мы все равно понимаем историю, – продолжает Джек, – потому что история структурируется не причинно-следственными связями, а подобием и общими мотивами. Причины и следствия остались в прошлом, вместе с модернизмом и идеей прогресса. В постмодернистском мире мы учимся находить гармонию не в порядке, а в хаосе.