Анна и Сергей Литвиновы - Над пропастью жизнь ярче

«А этот ведь может покончить с собой. Прямо сейчас», – подумала девушка.

И удивилась, насколько ей все равно.

Буркнула на прощание:

– Дорогу домой сам найдешь.

Села в машину – и по газам.

По пути вдруг вспомнила: Зиновий ей вчера дал деньги. А она так и оставила их в «бардачке». Три тысячи долларов лежали почти сутки – в «восьмерке», у которой даже сигнализации нет.

И остались целы, что удивительно.

Саша остановились на светофоре. Вытащила купюры из перчаточного ящика. Пошелестела ими, понюхала.

Из соседней машины, увидела боковым зрением, наблюдают двое кавказцев. Оживились, улыбаются: «Легкая добыча». Догоняйте, придурки.

Зеленый еще не зажегся, а Саша уже рванула вперед. Обошла на старте сонную «Нексию», перестроилась в правый ряд, чудом не ухнула в яму на обочине, вышла на прямую и втопила: сто пятьдесят с гаком.

В зеркало даже не смотрела. Не сомневалась: горцам ее не догнать.

Приехала домой, еще раз разглядела, пересчитала банкноты. Для студентки – огромное состояние!

Свались на Сашу такие деньжищи прежде, до болезни, – о, она бы развернулась! А сейчас казалось, что американский президент, что на купюрах, смотрит с насмешкой. Тебе, мол, помирать надо, а не развлекаться.

Александра задумалась: на что тратят деньги смертельно больные?

Покупать тряпки бессмысленно. В гроб в них ложиться? Ехать, как советовал Зиновий, в путешествие? Одной да в ужасном настроении? Тоже нет. Оставить родителям? Вроде как в наследство? Но вряд ли их, когда она умрет, утешат три тысячи долларов.

Саша сунула деньги под матрас.

Пять часов вечера. Ей наконец захотелось есть. Разогревать котлеты было лень. В хлебнице нашелся свежий белый батон, в холодильнике аджика. Еда совсем неправильная, но что теперь желудок беречь?

Саша и на водочку поглядывала, но удержалась, пить не стала. Тогда точно придется вечером дома сидеть. Выслушивать родительское квохтанье. Нет, лучше немного отдохнуть и часиков в семь, пока предки не вернулись, снова за руль и в бега.

Жизнь в тумане. Без руля и ветрил.

Александру словно за руку кто-то волок – в ночь, в риск. Но теперь она не понимала: действительно ли ищет смерти?

Ведь вчера, когда «восьмерка» ушла в неуправляемый занос, ей стало дико страшно. Любой ценой захотелось остаться здесь, на земле. Живой.

Может быть, всплески адреналина просто притупляют душевную боль? Когда тебе страшно – некогда думать о болезни и смерти? Своего рода обезболивание, наркотик?

А дома, под семейным, безопасным, уютным абажуром, обязательно наваливается тоска.

Ладно. Будем называть это не умереть, но просто пощекотать нервы. Что придумать сегодня?

Пойти пешком в ночной парк? Прогуляться в районе Москвы-Товарной, где гнездятся бомжи? Ограбить ларек?

Фу, куда-то совсем не туда ее заносит. В криминал лезть нельзя никак. И не в морали дело. В тюрьме импортных лекарств точно не дают, придется умирать в мучениях. Да и ночные прогулки по опасным местам могут кончиться не бодрящим всплеском адреналина. И даже не смертью. Вдруг банально изнасилуют? Большой, веселой компанией? Она, конечно, будет кричать: «Не трогайте, у меня СПИД!» Но кто поверит? А потом еще и виноватой ее сделают. Врачиха очень строго сегодня сказала: если она кого-то заразит – намеренно (хорошее слово!), по закону положен тюремный срок.

Может, набраться мужества? Остаться дома? Поговорить с родителями. Признаться им во всем? И начинать наконец новую, вместе со СПИДом, жизнь?

Нет, от одной мысли в пот бросает.

Бежать, бежать прочь. Куда угодно.

Зазвонил телефон.

Говорить ни с кем не хотелось, но абонент оказался настойчив, Саша насчитала тридцать восемь трелей. На тридцать девятой сдалась. Сняла трубку:

– Алло.

– Алло, алло. У тебя, что ли, квартира двухэтажная? – весело отозвались в ответ.

Зиновий.

– Нет, обычная. – Она поняла, что улыбается. Впервые за сегодняшний день.

– А чего трубку не берешь? Страданиями упиваешься?

– Ага.

– Понятно, – хмыкнул он. – Самогрызение от скуки. Собирайся. Я придумал, как тебя развлечь.

– На каруселях покататься?

– Нет. Сегодня холодно. Ты мои деньги уже успела потратить?

– Отыграться не на что?

– Обижаешь, графиня. Я подарки назад не беру. Но тебе хочу предложить чрезвычайно выгодную инвестицию. Можешь прямо сейчас на Ленинский подъехать?

– Зачем?!

– Увидишь. Короче, доезжаешь до Дмитрия Ульянова, во дворе первого дома гаражи. Там посигналишь – я выйду. Возьми с собой штуку триста баксов и оденься удобно. Штаны, чтобы не жали. Обувь без каблуков. Легкая куртка.