Евгения Пастернак - Открытый финал

– Следите за речью! – попросила блондинка. – Тут дети!

Впрочем, в руке у нее уже красовался маленький изящный диктофончик.

– Да! – согласился неравнодушный папа. – Мы должны защитить своих детей!

Галдеж поднялся невыносимый. Робкие предложения некоторых родителей не пороть горячку потонули в общем гвалте. Марина уже не пыталась вставить слово, стояла, скрестив на груди руки.

А потом старших бальников растащили по углам, чтобы допросить с пристрастием.

Захар, как самый пострадавший, оказался под перекрестным допросом блондинки и папы из Неравнодушного Совета. Кузнечик уже понял, что тут, как в американских сериалах, «любое слово может быть обращено против вас», поэтому на все вопросы о Егорове монотонно отвечал:

– Без комментариев. Без комментариев.

Эту фразу он тоже в каком-то фильме услышал, и теперь она оказалась очень кстати.

В соседнем углу мелкая, худая, но очень нервная дамочка пытала Льва.

– А скажи, – требовала она, – вы ведь не умеете тренировать? Вы плохо тренируете? Вот твой дружок Захар, – Льва передернуло, – он вообще покалеченный, как он может кого-то тренировать?

– Да нормально может! – из принципа возразил Лев. – Суперски. Он, между прочим, у нас постоянный чемпион, танцует уже лет десять. Думаете, он руки и спину мелким поставить не сможет? Да он получше некоторых тренеров…

– Каких тренеров?! – еще больше занервничала дамочка. – Ты имеешь в виду – лучше ваших тренеров?

– Нет. У нас и тренеры хорошие. И Захар потом тоже станет супертренером…

Свету допрашивала крупная женщина с ярко-синими волосами, которые делали ее похожей на откормленную Мальвину в старости.

– Бедная девочка, – ворковала тетка, – тебя заставляют работать… А зарплату, между прочим, тренеры получают…

– Да никто не заставляет, – пыталась объяснить Света, – нам самим интересно. Я пока сто раз объясню, как поворот делать, сама пойму, что у меня не получалось.

– Разумеется, – сокрушенно покивала синей головой Мальвина, – ведь тренеры тебе этого объяснить не в состоянии…

Лена и Федор оказались зажаты в один угол. Вернее, Федор сделал все, чтобы не оставить Лену одну и защитить. Хотя защищать приходилось больше от Лены.

– Что вы несете! – вопила она на каждого, кто говорил хоть что-то против Егорова. – У нас лучший в мире тренер! И Марину он обучил! Она делает все то же, что и он!

– И детей избивает, да? – спросил чей-то папа.

– Никто никого не избивает!

– А насчет педофилии? – не сдавался папа. – Марина тоже… продолжает традиции?

Тут Федору пришлось держать Лену руками.

– Бедная девочка, – донеслось из-за спины, – у нее уже невроз. Довели, изверги… Нет, нужно писать, куда следует…

Ужинали в полном молчании. Последней в столовую вошла Марина. Бодрым шагом и с гордо поднятой головой. Посмотрела на старших бальников и перенесла свою тарелку к ним за столик. Только теперь стало заметно, как она вымотана.

– Вы молодцы, – сказала она. – Продержались. Если бы не вы…

И тут она расплакалась, тихо и жалко, так что всем стало неудобно. Бальники уткнулись в тарелки.

Они и не заметили, как к столику подошла невысокая тихая женщина.

– Извините, – сказала она.

– За что? – удивился Федор.

– Ну… это мой Никита сегодня крик поднял… про то, что Егоров якобы кого-то побил…

– А, так вы Никитина мама? – обрадовался Захар.

– Да, – женщина встревожилась. – Он что-то натворил?

– Да нет, – успокоил ее Лев. – Просто заметный мальчик. Яркий.

К этому времени Марина собралась с силами и улыбнулась гостье.

– Да все в порядке! Не за что извиняться.

– Они на вас так набросились, – виновато проговорила мама Никиты, – и журналистка, и этот… активист. Но вы не волнуйтесь, мы не все такие!

– А нам казалось, что все, – буркнула Полина.

– Нет-нет! Мы же понимаем… надо сначала разобраться!

– Понимать мало! – взвилась Лена. – Надо отстаивать! Надо писать письма!

– Да-да, – женщина торопливо закивала, бочком отходя к выходу. – Конечно. Вы правы…

– А вы – трусы! – Лена вскочила, и Федору снова пришлось держать ее за руки. – И предатели!

Никитина мама выскользнула из столовой.

Поскольку некоторые из родителей остались смотреть, как Марина тренирует их мелких, старшие бальники работали сами по себе.

Танцевали в угрюмом молчании – до сих пор в ушах стоял недобрый шум родительского собрания. Даже музыку Лена приглушила после первого круга протанцовки.