Евгения Пастернак - Открытый финал

– Конечно, – удивилась Стефа, – а почему не на своем?

– Так у меня выхода в Сеть нету.

– Уверен? – хитро улыбнулась сестра.

Захар проверил – и оказалось, что интернет доступен! Он радостно набрал адрес игрового портала… но в последний момент замер над клавишей ввода. Завтра или послезавтра они отправятся в дикие места, где точно никакого интернета нет. И компьютеров. Так, может, не стоит опять втягиваться?

Захар решительно стер адрес и вписал в строку поиска: «Реки Карелия сплав». И еще два часа, раскрыв рот, любовался байдарками и катамаранами, которые кувыркаются в облаках водяной пыли.

Захар старался не дышать. Вторые сутки он находился в другом мире. В мире, о существовании которого он до начала лета не догадывался, – Мире Настоящих Мужчин.

События мелькали так быстро, что он не успевал их оценивать. Только что ездили в магазин за шлемом, жилетом и рюкзаком, а уже этот рюкзак пакуется на кухне.

Только что он успокаивал ревущую Стефу: «Не плачь, я вырасту и возьму тебя с собой!», – и вот он уже на вокзале.

Огромные мужики (почему-то все они сначала показались Захару огромными) шумно здоровались, жали друг другу руки, хлопали по спинам, лихо закидывали вещи в вагон и непонятно шутили.

Захар жал руку в ответ, сдержанно отвечал, что ему почти одиннадцать, и кивал, когда утверждали, что он похож на отца.

В вагоне старался как мог. Принес стаканы от проводника, помогал переставлять и разбирать пакеты с едой, а потом, когда все устроились и угомонились, забился на верхнюю полку и затих.

Отец ему уже объяснил, что у них с друзьями традиция. Они каждый год сплавляются на катамаранах и байдарках старой проверенной компанией друзей-самбистов.

– Я многих раз в год и вижу, – огорченно сказал отец, – а когда-то все лето вместе проводили на сборах…

Собственно, поэтому первые пару часов в поезде Захару было скучно, он даже задремал. Мужики рассказывали, кто женился, кто развелся, кто поменял работу. Потом разгорячились и стали спорить про курс доллара и политику.

А проснулся Захар среди ночи от придушенного хохота. Вспоминали былые дни, сборы, соревнования, тренеров и даже поклонниц.

Сейчас стало заметно, что мужики, которые сначала показались одинаково огромными, на самом деле совершенно разные.

Был действительно большой Сергей.

Был поджарый и бугристый Виктор. Единственный из всей компании, кто остался в спорте – но как тренер.

Были братья Роговы, одинаково коренастые и лысые.

Был Олег Петрович, кругленький, пухленький, но невероятно сильный. Огромный, больше его самого, рюкзак он играючи забросил на багажную полку одной рукой.

И был щуплый Миша. Он сидел на краешке полки, не занимая места.

– Миш, передай мне бутылку, если не надорвешься, – попросил его отец.

Без тени улыбки попросил, хоть и явно издевался. Захар подумал, что Миша взорвется или обидится и уйдет. А он молча взял бутылку и передал ее к столу.

– Надо же! Получилось! – обрадовался отец.

– Сам поражаюсь, – вздохнул Миша.

«Зачем же они взяли с собой этого хлюпика? – думал Захар, опять засыпая под мужские разговоры. – Вернусь, буду качаться по несколько часов в день. В жизни таким не буду!»

Первым большим впечатлением от Карелии оказались комары. Большие, как шмели, и бесстрашные, как камикадзе. У Захара оказалась жуткая аллергия на их укусы, и отцу приходилось каждое утро тщательно опшикивать сына репеллентом.

– Разве это комары! – неизменно говорил Сергей. – Вот когда мы в строяк в Сибирь ездили, там комары группировались по двое. Один отвлекает внимание, второй тырит кусковой сахар!

Виктор тут же начинал вздыхать об одеколоне «Гвоздика», который действовал на комарье гораздо эффективнее, чем нынешние химические яды. Остальные тоже изгалялись, кто как мог.

А Миша молча подсунул Захару какой-то крем, от которого волдыри комариных укусов уменьшались на глазах.

Но к комарам Захар постепенно привык, а вот к окружающему миру никак не мог приноровиться. Холодная даже в полуденную жару река с коварными камнями на дне. Живописный лес, который сильно отличался от окультуренного соснового бора около отцовского дома, – в карельскую чащу Захар боялся заходить далеко, даже когда отлучался в туалет.

И тишина.

Когда вечером разбивали лагерь и после ужина возле костра, после задушевных песен и баек про старые времена ложились спать, Захар долго ворочался. Вокруг было неестественно тихо. То есть как раз естественно – ночью в лесу не спят только ночные хищники, – но Захара эта тишина пугала.