Михаил Веллер - Танец с саблями

Никакие этикеты и правила хорошего тона уже неуместны, он стучит во все двери, сначала застенчиво, а дальше – просто грохочет ногами: никакого ответа. Тогда пытается отворить окна – или покричать, или уж… того… Но стрельчатые замковые окна имеют сплошные рамы, и никак не открываются.

Хачатурян начинает бегать на своих коротких ножках по залу и материться с возрастающим напором. И к четырем часам всякое терпение его иссякает, и он решает для себя – вот ровно в четыре, а там будь что будет! да провались они все!

А на подиуме меж окон стоит какая-то коллекционная ваза, мавританская древность. Красивой формы и изрядной, однако, емкости. И эта ваза все более завладевает его мыслями.

И в четыре он, мелко подпрыгивая и отдуваясь, с мстительным облегчением писает в эту вазу и думает, что жизнь не так уж плоха: замок, вино, павлин… и высота у вазы удобная.

А часы бьют четыре раза, и с последним ударом врубается из скрытых динамиков с оглушительным звонок «Танец с саблями!» Дверь с громом распахивается – и влетает верхом на швабре совершенно голый Дали, маша над головой саблей!

Он гарцует голый на швабре через весь зал, маша своей саблей, к противоположным дверям – они впускают его, и захлопываются!..

И музыка обрывается.

Входит церемониймейстер и объявляет, что аудиенция дана.

И приглашает к выходу.

Остолбеневший Хачатурян судорожно приводит себя в порядок, справляясь с забрызганными брюками. На крыльце ему почтительно вручают роскошный, голландской печати, с золотым образом, альбом Дали с трогательной надписью хозяина память об этой незабываемой встрече.

Сажают в автомобиль и доставляют в отель.

По дороге Хачатурян пришел в себя и хотел выкинуть к черту этот поганый альбом, но подумал и не стал выкидывать.

А там его ждут и наперебой расспрашивают, как прошла встреча двух гигантов. И он им что-то такое плетет о разговорах про искусство, стараясь быть немногословным и не завраться.

В тот же день полное изложение события появляется в вечерних газетах, причем Дали в простительных тонах отзывается об обыкновении гостя из дикой России использовать в качестве ночных горшков коллекционные вазы стоимостью в сто тысяч долларов и возрастом в шестьсот лет.

Так или иначе, но больше Хачатурян в Испанию не ездил.