Борис Воробьев - ДЕСЯТЬ БАЛЛОВ ПО БОФОРТУ (Повести и рассказы)

А Кирилл находился между тем в положении небезызвестного принца датского, который, бродя по коридорам родительского замка, терзался сакраментальным вопросом. Правда, по мнению Кирилла, принцу былo легче. У него, по крайней мере, была ясная цель, явные и тайные враги, а в перспективе — престол.

Кирилл ничего не наследовал.

Врагов у него не было.

Оставалась цель.

Кирилл попробовал четко сформулировать ее. Исходных данных было маловато, но Кирилл оперировал ими не хуже самого квалифицированного программиста электронно-вычислительной машины. В конце концов картина стала проясняться. Любопытная картина, в которой весь передний план занимала фигура китобоя. Он пребывал где-то на краю земли, почти в другом измерении, но между фактом его существования и тем, над чем в последнее время ломал голову Кирилл, обнаруживалась, как ни странно, прямая связь.

Кирилл сразу обрел душевное равновесие. В общем виде задача была решена, оставалось выяснить кое-какие нюансы. Кирилл взял лист бумаги и написал письмо во Владивосток.

"Володя, — написал он, — все идет к тому, что я, наверное, скоро объявлюсь в ваших краях. Хорошо бы встретиться. Есть одна идея, которую надо капитально обмозговать. Давай договоримся так: ты даешь мне телеграмму, и я приезжаю. Думаю, что мы поймем друг друга. Словом, жду депеши, а пока разделаюсь с разными делами. Кирилл".

Чтобы не томить мать, которую уже начинало беспокоить непонятное поведение сына, Кирилл напрямик объяснил ей свою затею:

— Еду на восток, — сказал он. — Пора свет повидать.

Мать ужаснулась и попробовала было отговорить Кирилла, но, когда в качестве последнего аргумента сказала сыну, что тот живет не как все, Кирилл лишь усмехнулся:

— Видишь ли, ма, люди не могут быть одинаковыми. Они не доски в заборе.

И мать больше не стала спорить с ним, потому что достаточно наслушалась от сына умных рассуждений и знала его упрямый нрав. Она не обижалась на Кирилла, но ей было очень грустно оставаться одной и опять подолгу, ждать коротких сыновних писем.

На заводе Кирилл проработал до осени. От китобоя не было ни слуху ни духу. Наверное, он гонялся в океане за своим Моби Диком, и это немного расстраивало планы Кирилла. Отныне ему приходилось надеяться только на самого себя. Конечно, такая неувязка не могла существенно отразиться на всем предприятии, разве что прибавлялось хлопот. Но от них нигде нельзя было избавиться, и, рассудив так, Кирилл взял расчет и стал собирать чемодан.

2

От дороги у Кирилла осталось ощущение непрерывного, неудержимого движения. Впрочем, так оно и было: словно захваченный химерической идеей обогнать время, поезд днем и ночью мчался вперед, нырял в тоннели, одолевал подъемы и спуски, с грохотом проносился по мостам. От стука колес некуда было скрыться, и даже во сне Кирилл чувствовал рывки и раскачивания пружинистого тела поезда.

Девять суток продолжался этот фантастический железный бег, и все это время Кирилл с изумлением смотрел на открывавшиеся перед ним пространства. Впервые он наяву представил себе размеры земли, на которой жил.

Во Владивосток поезд пришел утром.

Кирилл сдал чемодан в камеру хранения и первым делом отправился разыскивать китобоя. Согласно адресу тот обитал на улице Луговой, в доме номер восемнадцать. Порасспросив первых встречных о том, как пройти на Луговую, Кирилл через полчаса без особого труда нашел ее.

Дом номер восемнадцать стоял там, где ему и положено было стоять, но, как и думал Кирилл, самого китобоя в нем не оказалось. Соседи по квартире объяснили, что он уехал, а куда — они не знают. Он не предупредил их. Он вообще часто уезжает и никогда не предупреждает их, добавили соседи. Больше можно было не спрашивать.

Ночь Кириллу пришлось провести на вокзале: попытки устроиться в гостиницу успеха не имели. Кирилл не был ни командированным, ни представителем какой-нибудь организации, ни, тем более, депутатом. В представлении администрации он был частным лицом, путешествующим из удовольствия, и ему полагалось самому заботиться о себе.

Однако, как вскоре уяснил Кирилл, такое неприкаянное существование уже таило в себе зародыши будущего успеха. Оно обостряло мысль, развивало в человеке инициативу, делало его предприимчивым. Законы диалектики действовали во всех сферах бытия, и Кирилл быстро ощутил на себе их благотворное влияние. Перебрав в уме возможные варианты, он остановился на одном, который, по его мнению, должен был избавить человека от необходимости ночевать на вокзале. Как-никак Владивосток был портом и, стало быть, своего рода рынком, а экономику рынка от века определяли спрос и предложение. В данном случае — спрос и предложение рабочей силы. Эта мысль утешила Кирилла, и он с новыми силами взялся за претворение в жизнь своих планов.