Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

Когда потом я смотрел любительские кинокадры, я видел себя, устало бредущего по мелкой воде и не подозревающего, что сзади в сотне метров от меня… Кто-то снимал меня кинокамерой с неблизкого расстояния, я казался небольшим черным пятнышком с малюсенькой головой и спичечными ручонками, едва движущимся на фоне серого песка. Это был я, я и Аня. Как потом оказалось, снимали не нас, а то, что было за моей спиной. Я оказался случайно в кадре. Но это был я, а за мной… Оторопь берет! Я уже видел искаженное ужасом лицо Ани, но недоумевал: что случилось?! Когда я оглянулся на нарастающий шум, вода уже грозно нависла над нами мутно-зеленой накатной стеной.

Аня бросилась ко мне, обвив шею руками:

– Voila tout… [73] – вот и все, что мне удалось расслышать в этом беспощадно жутком навале стихии.

В тот же вечер эти кадры облетели все страны мира. Все люди мира видели, что я в шаге… что у меня нет… что мне не устоять… Это был всевселенский вздох сожаления и бессилия: никто ничем мне не мог помочь.

Я видел перед собой залитый солнцем белый берег, стену изумрудной растительности, бездвижные опахала пальм, их частые темно-коричневые кривые стволы, словно ножны сказочных сабель. Ни Стаса, ни Инны нигде не было, не было никого, кто мог бы привлечь мое внимание. Вскоре я восстановил дыхание и теперь брел уже по подсохшему песку, обходя розовые рифы, удивляясь лишь тому, почему до сих пор на пляже никого нет. Был, как сказано, выходной день, и обычно к нам на остров приезжало множество разных гостей. С утра все они спешили на пляж. Среди зарослей и пальм то тут, то там виднелись, высвеченные ярким солнцем, синие крыши отдельных строений. Ни страха, ни каких-либо тревожных ощущений я не испытывал. С чего бы?!. Только любопытство: где же все? Я ни разу не оглянулся. Что я мог там, сзади, увидеть? В моих ближайших планах был завтрак, затем мне хотелось обсудить с Жорой и Юрой завтрашний день, затем – Аня, может быть, Слава Ушков, который так и не поверил в завершение строительства Пирамиды («Пирамиды не будет и быть не может!»), но на звонок отозвался и прилетел. Чтобы воочию убедиться: Пирамиды не будет! Он придавал мало значения духометрии и не верил в нее. Как, ну как можно измерить дух?! Дребедень какая-то! А уж жить без денег!!! Об этом и речи быть не могло. В этом они с Витом держались друг друга.

Итак, я брел себе, размышляя…

Волна была такой силы… Бедный Йорик!..

Я не успел испугаться, только обернулся на нарастающий шум. Испуг был погребен этим серым вероломным валом, я просто задохнулся от страха, видимо, инстинкт заставил меня вдохнуть и тотчас меня пронзило ощущение абсолютной беспомощности, словами этого не передать, я завис, но сознания не терял, бывали мгновения, когда я падал, как в яму, летел, словно это были качели, мчался вниз в ожидании удара о дно, но удара не было, меня вертело в этом вихре воды, как Богу было угодно и, когда вдруг кожей я почувствовал воздух, я открыл глаза и мне снова удалось глубоко вдохнуть, я успел совсем рядом заметить верхушки пальм, но и только, и опять провалился, меня снова накрыло водой, а я, будь что будет, открыл под водой глаза…

Я не успел даже удивиться, мол, а ты кто такой?!. Кто такая?!! Жалкое, жадное тупое серое, не знающее ни слова ни по-русски, ни по-английски, ведущее себя просто по хамски, мокрое, как мокрица, как какой-то слизняк, мутное, слепое чудовище! Да ты… Да я… Да ты знаешь, кто я такой?! Я был бесконечно возмущен: как ты смеешь?!. Эта мысль мелькнула в моем мозгу лишь на мгновение. В самом деле: какая-то там вода, обычное Н 2O, сочившееся всегда, как вода сквозь пальцы или уходящее просто в песок… Я никогда не знал силы воды, никогда не испытывал на себе ее мощи. Иногда меня настигал ливень, я как-то было даже тонул… Я, конечно, видел всякие там репортажи о ее вероломстве – сносило дома, мосты, слышал о жертвах… Но никогда не был в ее власти… А ты кто такая?!. Она меня не то что не заметила, она обратила на меня внимания не более, чем на собачью кучку, просто плюнула на меня. Все эти рваные мысли молнией сверкнули в мозгу, и тут же их сменили мысли о прошлом, о том, что было в моей жизни значительного и никчемного. Точно так, как это описывается в книжках: мальчик на велосипеде, живые родители, моя несравненная бабушка Саня, что-то из школы – лампочка, как я однажды разбил лампочку, и в классе стало темно, что-то еще, молнией, вспышка воспоминаний, Оля, затем Таня, кажется, Рия и целая вереница лиц, а затем наши клоны, клоны, колонии клонов… Все в цвете (мне всегда снятся лишь цветные сны). А потом – свет, безжалостный слепящий белый свет во все глаза, море света, и я снова вдохнул.