Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

– Даже Америка, даже Китай?

– Даже Лихтенштейн и Монако.

– И Ватикан?

– Пока белый дым вырвется из трубы на свободу, не одна голова претендента на роль Папы рухнет на плаху святого престола.

– Значит, роль каждого игрока в этом вертепе?..

– Да, весь мир – театр… И битва за трон никогда не выявит победителя. Совсем скоро мир станет един, как…

– Невероятная скука!

– Ты не поняла: един – не значит однообразен. Он будет един, но разнообразие его будет таким же пестрым. Ведь для этого Бог и дал каждому из нас по три с половиной миллиарда нуклеотидов. Чем выше гетерогенность системы, тем она устойчивее и ее энтропия неизменно растет. Единство мира в его генофонде, а проявление, манифестация, вся феноменология жизни, останутся бесконечно яркими и богатыми. Традиции, чувства наций по-прежнему должны уважаться. Никаких шовинизмов, нацизмов и национализмов. Никаких расизмов! Все авгиевы конюшни геномов будут напрочь очищены от всех скотских поползновений.

Мы понимали, что вполне возможно, именно это неясное, расплывчатое, чисто абстрактное представление о Пирамиде и являлось камнем преткновения, вызывая среди нас споры, недомолвки и даже мелкие ссоры. И все же меня радовало, что каждая такая стычка проясняла какую-нибудь деталь, линию, штрих в строящемся сооружении, просветляла наше будущее. Я радовался даже чашечке кофе, которая объединяла нас за завтраком и особенно партии в теннис, когда, проиграв свой сет, Инна искренне казнила себя за неудавшийся эйс и потом просила меня подавать ей мячи для отработки техники подачи. Но самую большую радость мне доставляли минуты общения с Аней, живописные минуты искренней радости, деля которые на двоих, мы были счастливы. Поздним утром, медленно выбравшись из ленивой постели, раздвинув полоски жалюзи и удостоверившись, что небо чисто от туч, она, тотчас распахнув окна настежь и встав на цыпочки, тянулась руками и всем телом к уже высокому солнцу… И вдруг начинала петь…

– Ты был счастлив с ней? – спрашивает Лена.

– Она была неравнодушна ко мне.

Юлиному любопытству не было предела:

– Расскажи, расскажи еще раз об этом чуде…

– О каком чуде?

– О любви…

Юля, как всегда, открыто посмотрела мне в глаза.

– О любви?.. О любви ты все уже знаешь.

– Каждый раз ты рассказываешь по-новому.

Я не помню, что вообще когда-либо рассказывал ей о любви. Между слов можно было, конечно, прочесть, что мне доводилось в жизни испытывать это чувство, но чтобы об этом кому-то рассказывать – нет. О любви не расскажешь словами. Все что сказано, считаю я, сказано неверно и наверное впустую. Любовь молчалива, нема. И каждый знает, что это такое. Облечь в слова – значит фарисействовать, даже юродствовать. Мы ведь произносим слова для того, чтобы за них спрятаться. Чтобы мир знал нас такими, какими мы хотим ему казаться.

– Чудо любви непостижимо, – говорю я. – О том, кого мы любим, мы рассказываем меньше всего. Мы просто знаем, что любим. И все слова, сказанные об этом кажутся никчемными и даже ложными. У этих слов нет никакой надежды выразить это чудо. Любовь – это Бог. Она не признает разговоров всуе.

– Значит, ты считаешь…

– Не надо считать.

– Что же, по-твоему…

– Нет-нет, – говорю я, – любовь – это такая природа и такой порядок вещей во Вселенной…

Юля не понимает:

– Порядок вещей?..

– Нет смысла писать какие-то там законы сосуществования между людьми, если они не пронизаны, не наполнены духом любви.

– И в твоей Пирамиде все законы наполнены…

– Переполнены, – говорю я, – а как же!?.

– Что ты ищешь? – спрашивает Юля.

– Вот, – говорю я, взяв с книжной полки увесистый том, – вот послушай…

– Что это?

– Точка зрения, – говорю я и читаю: «Смысл любви состоит в том, чтобы с трудом отыскать бабу, которая органически не способна тебя полюбить, и бухнуть в нее все: душу, мозг, здоровье, деньги, нервы».

– Кто это? – спрашивает Юля.

– Твой современник.

– Что же по-твоему самое страшное для любви?

Я это уже говорил: разочарование. Юля в полной растерянности:

– И ничто ее не может спасти?

Я и это уже говорил: истинной любви, что от Бога, не нужны костыли и подпорки. И всё же, и всё же – что такое любовь? Любовь, думаю я, – это бездонная чаша, любишь – пей, хоть залейся, а разбил – не склеишь…

– Своими ответами ты открываешь двери не для ответов, но для проблем, – говорит Юля.

– Проблем? Разве у нас возникли проблемы?