Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

– Что же делать? – спросил я у Жоры.

– Как это «что»? Нужна свежая кровь…

Конечно же, все это не могло оставить равнодушным даже самого черствого из людей. Я почувствовал, что задыхаюсь, тону в этом жутком угаре. Душа моя рвалась в клочья, а ум приказал ухватиться за спасательный сук. Выбора не было, не было мочи терпеть. Это заставило присмотреться к себе и своему окружению, пересмотреть концепцию собственного существования, круто изменить стиль и траекторию жизни. Требовалось незамедлительное вмешательство воли. Я пришел к выводу, что из года в год, день ото дня, час за часом человечество деградирует. Что там деградирует – вымирает. Вымерли динозавры и мамонты, птеродактили и бронтозавры, исчезли с лица земли эти безмозглые узкоумые уроды, туда им и дорога, но ты, человек, Homo и, так сказать, очень sapiens, ты-то о чем думаешь? Что творишь на земле?! Достаточно было внимательно присмотреться к себе, сначала к себе. Достаточно было посмотреть через призму добра, да-да, через призму добра, красоты и, конечно же, совершенства, посмотреть на сей серый и убогий мир рабов плоти, роботов наслаждения… Господи, Боже милостивый! что я увидел! Царящий хаос безвкусицы, ханжества и разврата. Мир невежд и неверия окружал меня. Я был убит, потрясен, растерзан. Какой смерч, какое нагромождение неразумия и бесстыдства. Все институты, созданные человеком для защиты и услады греха просто потрясали. Про что пестрели газеты, о чем галдели радиопродукторы, что проповедовали телеведущие?.. Насилие, наркотики, террор, смерть всех искусств, гибель книги, театра, кино, поэзии и, главное, – правды. Этот зловонный мир, этот смердящий человеческий отстойник стал невыносим и уже требовал своего Везувия, своего Апокалипсиса и, наверное, своего очистительного Потопа. Очевидным знаком надвигающейся беды стали сладострастные обещания рая вождями в то самое время, когда вокруг смердело дерьмо разложения и распада. Невозможно стало слышать косноязные убогие речи наших правителей, этих жалких кротов и заик. Это не были тихие теплые велеречивые проповеди Иисуса, как не были и пламенные речи Сократов и Цицеронов, Демосфенов и Цезарей. За ними не стояли очереди в библиотеках, их не переписывали в терадки, не перепечатывали десятками экземпляров… Заики оставались заиками, фарисеи и книжники – лжепророками. С кем бы я не распечатывал эту тему, у кого бы не пытался добиться ответа на душераздирающий крик, никто внятно и членораздельно мне ответить не мог. Все только удивлялись моему удивлению, пожимали плечами, мол, нашел о чем спрашивать, разводили руками или что-то мычали… Или молчали, тупо рассматривая свои ногти. У кого-то были, правда, попытки найти выход из тупика юродливым философствованием, но эти уродцы были настолько жалки и беспомощны, что хотелось рыдать. Как-то я бросился с этим к Жоре. Я прилип к нему, как банный лист к заднице: «Ты скажи, нет скажи мне, скажи!..». Жора встрепенулся, откашлялся и вдруг загудел:

– Ты только посмотри на эти сытые рожи глухарей и кротов, на этих рябых жаб и горилл…

По всей видимости, Жора и сам давно мучился этими вопросам.

– …эти свиные рыла, свиные же!..

Жора даже закашлялся.

– Ты только прислушайся к их чавканию у корыт и мирному хрюканию. Разве ты веришь им? Разве ты не готов заткнуть их поганые глотки увесистой порцией свежего говна? Ты давно готов. В чем же дело? Да этих косноязычных заик нужно просто…

У Жоры судорогой свело горло, но он снова откашлялся и продолжал:

– Казалось бы: что нам делить? Мы делим мир, как делят добычу, колем его на куски, тащим во все стороны и, забившись, как кроты в норы, притаившись грызем поодиночку. Мы не люди, гордые своей щедростью и всесилием Бога, мы – кроты. Тараканы, гады, жабы и крысы куда великодушнее нас, куда красивее и, конечно, достойнее…

Жора долго искал свою трубку (она лежала перед ним на столе!), наконец, взял ее и стал набивать табаком. Я заметил: трубка была его спасительным талисманом. В минуты злости или отчаяния он всегда прибегал к ее молчаливому участию.

– Отсутствие чувства стыда и совести, – продолжал он, – что может быть более греховным? Мы живем в эре греха. Не живем – вымираем, мрем, как мухи. Несмотря на то, что количество человеческой плоти на земле возросло до шести с половиной миллиардов голов, количество духа на каждую из этих душ упало до крайности.

Ни в какие, даже самые темные времена истории, не был так низок удельный вес духа отдельного человека. Даже во времена инквизиции среди нас были Леонардо да Винчи и Джордано Бруно, Жанны д'Арк и Яны Гусы….