Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

– Ах!..

И снова вдруг рассмеялся.

– Такой вот сцеп генов, – добавил он, – так что у нас с тобой выхода нет. Но тут вот еще что…

Жора умолк, рассматривая свою ладонь, затем посмотрел Ане прямо в глаза и произнес свое твердое:

– Se no – no! [10]. Выбор за тобой. И знаешь, ты мне нравишься – ты не из слабых.

– Я знаю, – сказала Аня.

Когда мы остались с Жорой вдвоем, я спросил:

– Ты отчего время от времени ржешь, как конь?

Жора только улыбнулся.

– Знаешь, – сказал я, – твой смех проникает прямо в кровь.

Жора только пожал плечами.

На следующий день история повторилась. Но на этот раз Аня не позволила нам ее уговаривать.

– Хорошо, – сказала она, – поехали…

Мы пошли к ее спортивного вида машине. Обходя авто сзади, я не мог не прочесть: «Феррари». «Феррари» это «Феррари». С этим трудно спорить. Аня заметила мой восхищенный взгляд:

– Пятьсот девяносто девять икс-икс, – сказала она, – семьсот тридцать конских сил, семь тысяч оборотов в минуту…

Она так и сказала – «конских сил». Я согласно кивнул, мол, понимаю. Вздыбленный конь на носу, на каждом колесе, на руле, да куда ни глянь! Этот гарцующий жеребец только и ждет, когда на него усядется эта колоритная женщина! Не успел я за собой прикрыть дверцу, как вдруг завизжали колеса, меня вдавило в кожу сидения, и я ощутил запах паленой резины. Вены тут же наполнились чистым адреналином!

За рулем Аня была как наездница на прытком, вихрем несущемся скакуне. Ей нравилось сидеть за рулем, подчиняя себе этого железного, рвущегося в погоню коня. Это было видно по тому, как легко она управлялась с двумя сотнями резвых лошадиных сил, не давая им спуску. Даже модные очки «Paris» не в состоянии были скрыть эту прыть. Слившись с машиной, с этой бешеной скоростью, как сливаются в беге седок и лошадь, она была горда своей властью над скоростью, над ветром, бьющим в лицо, над шуршанием шин и, конечно, над нами, вдавленными этой ветреной скоростью в кожу сидений…

Ухоженные деревеньки, изумрудные виноградники, кайма синих гор в белесоватой дымке, море, Средиземное море, южный берег Франции… Через каких-нибудь два часа мы были в Ницце. Потом были Канны и Монте-Карло…

Галопом по Европе.

– Здесь рукой подать до любой точки Европы, – между прочим бросила Аня, – здесь жизнь мира…

С этим не поспоришь. Даже Жора, видавший виды, не мог ничего противопоставить. Конечно же мне это пришло в голову: мы терпим фиаско!

В Париж мы вернулись поздно вечером и ужинали в том же кафе.

– И вы хотите, чтобы все это я променяла на вашу, пардон, грязную, закопченную и вонючую Москву?! Где каждый кирпич до сих пор под присмотром всех этих Лениных, Сталиных и Дзержинских…

– Ты когда была-то в Москве?! – воскликнул Жора.

– Вчера, – сказала Аня, – мне звонила Марина. У нее забрали театр.

– Какая Марина? Там давно уже рай!

– Да-да-да! Как же, как же!.. Там у вас до сих пор цокают кандалы…

Аня так и сказала: «цокают».

– Чего стоит один только этот ваш мэр! Он же…

Мы с Жорой только слушали. Наконец он не выдержал:

– Ты живешь здесь в своей скорлупе, как в каменном веке! Вокруг тебя уже совсем новый мир! Правда, его нужно подровнять.

– Нет, ребятушки, нет. Вы подумайте – у меня здесь доход, дом под самой Эйфелевой башней, хорошая работа, муж… Я счастлива, как никогда не была там, у вас…

Ни у меня, ни у Жоры не нашлось слов, чтобы спорить.

– Я живу в центре мира, и жить здесь мне нравится!

Это был последний ее довод. И tout est dit [11] – И мне снова это пришло на ум: мы с Жорой оказались бессильны.

Прошла еще одна ночь. Мы, казалось, потеряли к Парижу и к Ане всякий интерес. Но проснувшись поутру, с новой силой принялись за старое. Нас подстегивало и наше самолюбие: как же так?!

– Никогда не сдавайся, – прорек Жора свой любимый девиз.

И мы не сдавались. Я позвонил Ане и договорился о встрече.

– Вам понравилась моя Франция, – рассмеялась она, – продумайте нашу программу на вечер.

Я сказал, что мы будем ждать ее на набережной Сены.

«Я живу в центре мира…». Это был серьезный барьер. Это была стена попрочнее Китайской, но мы с Жорой брали и не такие крепости. Я не помню женщины, которую Жора не смог бы обаять, и вот стал свидетелем его полного поражения, хотя на Жору, признаюсь, в этом деле я не очень-то и рассчитывал. Его обаяние здесь было бессильно, мы это прекрасно осознавали. Аня опоздала минут на пятнадцать. Я возложил на себя всю ответственность за ее будущее, и дал слово устроить это будущее с минимальными для нее потерями.