Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

Незамеченными пролетали недели…

Эксперименты с генами черепахи, сосны и бабочки-однодневки – это прекрасно! Но как быть с человеком? Как продлить его жизнь на день, на час, используя добытые с киркой в руках наши научные факты? В чем наше know howl Мы этого не знали. Ни мы, ни кто-либо другой не мог знать, как это сделать. Никто другой на Земле! Так нам казалось в подвалах бани.

Тогда мысль о Пирамиде не могла даже прийти в голову. – О какой Пирамиде? – снова спрашивает Лена.

Однажды, я выбрался в парк погреться на солнышке… Промах за промахом, не все шло гладко. Работать решительно не было никакого желания.

– У вас, Реет, все получится, – сказала мне тогда Аня. Если бы она могла знать, как в ту минуту меня поддержала!

Легкий северный ветерок ворошил волосы, я поднял воротник пиджака. Мимо меня время от времени, задорно крича во все горло, пробегали дети. Я поймал взглядом двух бабочек и следил за тем, как они, кувыркаясь в воздухе друг вокруг дружки, порхали над моей головой. Я не находил в их полете ничего осмысленного – совершенно беспорядочные движения, танец двух сумасшедших, пляска святого Витта. Я старался понять, каков же, собственно, смысл этих загадочных кувырканий, и не мог. И мне было нестерпимо обидно: два пузатых тельца, четыре крыла, но какое ощущение невесомости и сколько кружевной вязи в полете! Возможно, этот танец и вызывал чувство ревности и стыда: недоступная пониманию простота. А мы с топором и бензопилой лезем в гены! Можем ли мы в этом дремучем лесу хозяйничать? Имеем ли право?! Было уже, наверное, около пяти часов вечера, когда на край скамьи примостился какой-то мужик с шахматной доской под мышкой.

– Сыграем?

Солнце уже коснулось верхушек деревьев, но птицы еще трещали в ветвях. Собственно, я собирался уже уходить. А этот мужичок шумно высыпал фигурки в свою потертую кепку и установил между нами доску.

– Тебе – белые, – сказал он.

Я люблю играть в шахматы: сидишь себе за столом или на скамье, а то и на траве, думая об очередном ходе сколько душа пожелает, никто тебя не торопит, не гонит в шею, хоть час сидишь, хоть полдня, никто слова не скажет; вокруг, как обычно, галдят зеваки, и у тебя есть возможность побыть одному. В этом и есть прелесть шахмат. Пока мы сидели вдвоем. Можно было просто встать и уйти. Без слов. Я, собственно, и хотел это сделать, я даже опустил ворот пиджака. Тем временем мой партнер, как оказалось совсем лысый, уже успел расставить мои фигуры, белые, и теперь взялся за черные. Он даже сделал за меня первый ход: е2—е4, классический ход. Белыми. Не успев расставить свои. Это был вызов, нет, это было приглашение, а вызов случился через несколько ходов. Нельзя сказать, что его угроза была серьезной, тем не менее нужно было как-то выпутываться. О том, что он неплохой игрок, свидетельствовал уже следующий его ход. Этот черный слон просто выводил меня из себя. Встать и уйти? С этим я не мог согласиться. Я все еще думал о бабочках и о наших генах. Что если заменить, думал я, динатриевую соль этилендиаминтетраацетата трипсином? Жесткая декальцинация клеточной поверхности, возможно, просто повреждает ее, а трипсин все-таки сработает мягко…

– Ходи.

Партия разгоралась, черные наступали, теснили на левом фланге. Я держал за голову своего короля, не находя ему места. Я понимал, что все дело даже не в повреждении поверхности. Тогда в чем?

– Что тут думать, у тебя один ход, – заверял меня лысый враг.

Это был его промах. У меня, действительно, был один-единственный ход: королем на с5. Я так и пошел. И он клюнул на это, он даже взялся за голову коня, чтобы объявить мне гарде. Пожалуйста, объяви! И он-таки прокололся.

– Шаг!..

Моя пешка оскалила свои белые зубы.

– Фу ты, мать родная! – он всплеснул руками, – ах, ты…

Теперь его мат слушали и зеваки, которые успели окружить нас со всех сторон. Его мат все еще стоял в моих ушах, когда меня просто жаром обдало: клон!.. Странная ассоциация: матерщина и клон, но было именно так. Клон! Я даже не слышал такого слова. Никто еще в нашем окружении его не произнес. Клонировали только растения, морковь, капусту… Но человека! Клонировать человека – это казалось безумием. Даже фантасты еще не нащупали эту жилу. Я вдруг вспомнил – странная ассоциация – вспомнил Архипова, его лекцию о пересадке ядра из клеток кишечника лягушки в яйцеклетку. Это осуществил некто Кинг и что-то там у него получилось. Что если попробовать?..

– Ну ты, брат, даешь, – сказал лысый и поскреб ногтем лысину.