Роман Сенчин - Любовь, или Не такие, как все (сборник)

– Ну как – видел? – смутился он. – Я как раз шел… а тут она как заорет… а я бегом… и вот Ишутин, сосед мой… с супругой… тоже, значит, вместе со мной… бежим, значит… а она визжит, голая… а этот лежит – она ему дверью съездила по лбу.

– То есть об изнасиловании вы знаете со слов гражданки Касатоновой, а самой попытки не видели? – спросил Спиридонов у присутствующих.

Они переглянулись, потом посмотрели на Спиридонова, как на больного.

– Это ж Миленький, он всегда…

– Стоп-стоп-стоп, – Спиридонов поднял руку вверх. – Вы обвиняете человека в тяжком преступлении, но при этом никто не видел, что он делал. Это, товарищи, как-то не по-советски. Прямо скажем, это какая-то буржуазная практика – облыжно обвинять.

Майор сразу понял, к чему клонит незваный гость. Он постарался незаметно убрать начатое заявление, но этот маневр заметила гражданка Касатонова.

– Вы почему заявление прячете? Мы еще не дописали! – выступила она.

Майор покраснел, но Спиридонов тут же пришел ему на помощь:

– Гражданка Касатонова, а как вы оказались на садовом участке гражданина Забийворота? Что вы там делали? Это Миленький сорвал с вас одежды?

Гражданка Касатонова вспыхнула. Отличное попадание, похвалил себя Спиридонов и, пока девица не восстановила дыхание, продолжил развивать наступление:

– А вы, товарищ Забийворота? Как вы это объясните?

Забийворота вопросительно посмотрел на Касатонову и майора.

– Так я ж только что объяснял…

– С вами мы потом поговорим, товарищ Забийворота, – пообещал Спиридонов и хотел продолжить, как неожиданно в бой вступила девица:

– Я путешествую. Автостопом. Знакомлюсь с жизнью нашей необъятной родины.

– То есть бродяжничаете? – опять перебил ее Спиридонов. – А вы знаете, что…

– Нет такой статьи – бродяжничество, – спокойно ответила гражданка Касатонова. – Я путешествую по стране, делаю эскизы и наброски. Я в институт поступать собираюсь.

Она смотрела ему в глаза, и по ее взгляду Степан Борисович понял – не боится, понимает, кто он, и готова вцепиться ему в лицо. Последнее было нежелательным.

– В какой институт? Здесь никаких институтов нет, или я не в курсе? – спросил он у девицы.

– В училище имени Мухиной, – ответила гражданка Касатонова. – Это в Ленинграде.

– В апреле? Еще выпускные экзамены не начались.

– А я сдала их экстерном, еще зимой.

– И аттестат есть?

– Разумеется.

Аттестат был в полном порядке. Отличница. Как и диплом о досрочном окончании художественной школы, тоже с отличием.

– Так что же вы делали на садовом участке товарища Забийворота? – спросил Спиридонов, нехотя возвращая девице документы.

– Мылась, – просто ответила она. – Денег у меня нет, вот я и попросила у товарища Забийворота помыться на его участке.

– Точно так, Христом-богом! – влез в диалог хозяин участка.

– Я же сказал, товарищ Забийворота, – потом! – Спиридонов снова повернулся к потерпевшей. – И чем конкретно, барышня, провинился перед вами гражданин Миленький?

Барышня медленно, будто тупому, сказала:

– Он совершал по отношению ко мне развратные действия. Он меня фотографировал. Голую. Когда я принимала душ.

Спиридонов видел, что девица не до конца понимает, кто такой Миленький. Она считала – и ей наверняка успели про это напеть местные жители, – что на ее девичьи прелести покушался обычный полусумасшедший извращенец. Что ж, тем хуже для нее.

– Какой системы был фотоаппарат?

Девушка открыла рот, чтобы быстро ответить, и тут же закрыла. Попалась, голубушка, не знает. А эти остолопы забыли ей сказать, что…

– Самодельный, – сказала она твердо. – Абсолютно точно – самодельный фотоаппарат, и объектив самодельный, и затвор тоже, очень громко щелкал, я потому его и услышала.

Ты посмотри, какая упрямая, даже самодельный аппарат ее не смутил, подумал Спиридонов. Что ж, сегодняшний день явно оказался богат на непростых соперников. Тем интереснее.

– У нас тут что – передача «Это вы можете»? – Спиридонов издевательски хмыкнул. – Вы слышали, товарищи? «Самодельный».

Девушка невозмутимо выслушала выпад и ответила:

– Не надо меня дурочкой выставлять! Я все прекрасно видела и могу зарисовать по памяти. Думаете, если я несовершеннолетняя, то меня запутать можно? – Она обернулась к майору: – Мне про него тут понарассказывали, про этого вашего… Миленького. Его давно в психушку надо. Или еще лучше – в тюрьму.

Спиридонов покачал головой: