Герд Фукс - Час ноль

— Спасибо, — только и сказал Георг, — положи их на письменный стол.

Он лежал одетый на кровати и читал. Снегопад парализовал все движение в округе. Давно уже школьники, приезжавшие из близлежащих деревень, не могли добраться до школы, и теперь занятия, которые проводили Хаупт и его коллеги, можно было назвать разве что аварийными.

Поначалу Георг встречался с Улли и остальными без определенной цели. Они просто собирались где-нибудь в одном месте. Пока однажды вечером возле них не остановился шарфюрер Нагель. Они выбросили высоко вверх правые руки в молодцеватом приветствии, и Нагель, заложив руку в перчатке за спину, осведомился, в каких отрядах гитлерюгенда они состояли и какие исполняли там обязанности. Понятно, они были польщены, и Нагель, вокруг которого образовался полукруг, явно наслаждался ситуацией. И все же он допустил ошибку. Он решил, и это было заметно по его манере задавать вопросы и выслушивать ответы, что Улли их предводитель. Однако, когда он спросил, встречаются ли они регулярно и когда назначена следующая встреча, Улли вопросительно взглянул на Георга. До этой минуты Нагель не обращал на Георга никакого внимания — они лишь раз быстро взглянули друг на друга. Зато теперь Нагель повернулся к Георгу. До сих пор Улли стоял во главе полукруга, который образовался вокруг Нагеля, Георг же — немного в стороне, чуть ли не крайний слева. Теперь симметрия была нарушена, и, пока Нагель говорил с Георгом, сформировался новый полукруг, во главе которого стоял Георг. И если с Улли Нагель разговаривал покровительственно, то с Георгом он держался подчеркнуто официально. Довольно мерзкий тип, решил Георг.

— Думаю, мы встретимся послезавтра, — ответил Георг. — На этом же месте и в этот же час.

— Ну, мы наверняка еще увидимся, — сказал под конец Нагель, улыбнулся всему полукругу и, сделав прощальный жест, удалился.

Теперь заговорили все сразу, перебивая друг друга. Только Георг стоял в стороне и молчал. Он был уверен, что этот тип явится снова, и не ошибся. Когда через два дня они встретились, к ним на американском трофейном джипе подъехал Нагель.

— Не предпринять ли нам небольшую прогулку, уважаемые господа?

Он показал им, что такое езда по пересеченной местности. Потом привел их в школьный класс, где расположилось его подразделение, и водрузил на стол пулемет. Тут уж Георг окончательно понял, что удержать других отныне невозможно.

Они стояли вокруг стола.

Нагель начал объяснять назначение отдельных частей пулемета, и Георгу пришло в голову, что делает он это как агент торговой фирмы.

За теорией последовала практика, и вскоре они уже лежали в противотанковом рву, вырытом угнанными на принудительные работы русскими, и стреляли боевыми патронами. Шарфюрер Нагель обучал их самолично. Когда все было готово, вперед выходил Георг и ложился к пулемету. Приглашения он не ждал и сам решал, кто будет стрелять следующим. Из карабина, из автомата или из пулемета — результаты у него были всегда самые лучшие. Улли, правда, бросал гранату дальше, зато Георг — точнее. Проделывал он все совершенно спокойно, он вообще всегда был полон спокойной и холодной решимости на военных занятиях. Что бы они ни делали, первым всегда был он. Ему и в голову не приходило, что кто-то другой хочет быть первым. Вопросам больше не было места. В любой момент он точно знал, что надо делать и кто должен это делать. Поведение Нагеля наконец-то достигло той степени деловитости, которой так хотелось Георгу. План военной подготовки и несения службы они обсуждали совместно. Они вели переговоры как командиры двух самостоятельных подразделений.

Впрочем, главарь вервольфов Хаупт был еще не настолько самостоятелен, чтобы матери не нужно было гладить ему коричневые рубашки.

— Кстати, я требую, чтобы ты извинился, — сказала Шарлотта Хаупт.

— За что?

— Ты прекрасно знаешь.

Шарлотта ждала. Он стоял, уставившись куда-то в пустоту. И она вдруг поняла, что требовать от него извинения ни к чему. С большим удовольствием она прижала бы его, как в прежние времена, к себе. Однако она сознавала, что такое больше невозможно. Не только потому, что он, видимо, не допустил бы этого, но и сама она не смогла бы этого сделать. Многое, что долгие годы было для них само собой разумеющимся, оказалось вдруг невозможным. Так что же произошло?

Георг выхватил у нее из рук рубашку и ушел.

Шарлотта долго боролась с собой, решала, пригласить ли ей Пельца. И, когда осознала, что не может даже точно сказать, с чем она борется в собственных мыслях, сразу решилась. В конце концов, это же смешно. Она ведь не девчонка. И вот однажды под вечер, когда Пельц пришел к ней на чашку кофе, она, услышав шаги Георга, вышла в коридор.