Норман Мейлер - Берег варваров

Я ничего на это не сказал, и на некоторое время в нашем разговоре повисла пауза. Чтобы заполнить ее, Холлингсворт вытащил зажигалку и стал играть ею, время от времени любовно проводя подушечками пальцев по выгравированным инициалам. Он явно был доволен и горд собой.

— Ну и что вы теперь думаете о своем приятеле Маклеоде?

— Не могу сказать, что я о нем вообще много думаю.

Холлингсворт покачал головой.

— А я думал и, знаете, пришел к выводу, что он просто выбросил белый флаг.

Это переполнило чашу моего терпения, и я, разозлившись, оборвал Холлингсворта:

— А я пришел к выводу, что он просто издевался над вами.

Холлингсворт опять показал мне зубы.

— Надо же, как интересно и неожиданно вы представляете себе эту ситуацию.

Яростно пощелкав зажигалкой, он залпом допил остатки виски. Алкоголь явно начинал действовать на него, его зрачки еще больше сузились, но при этом в глазах Холлингсворта появился намек хоть на какое-то выражение.

— Мне кажется, вы полагаете, что знаете кое-что кое о ком в нашем доме, — с вызовом сказал он.

— Ну да, кое-что кое о ком.

Холлингсворт хихикнул и щелчком пальца отправил зажигалку по столу в мою сторону.

— Что вы скажете, если я признаюсь вам в том, что эту штучку подарила мне одна ваша знакомая?

Я посмотрел на него изумленно, явно сбитый с толку.

— Да-да, так оно и было, — заверил меня Холлингсворт, — зажигалку мне подарила наша с вами домохозяйка, прекрасно знакомая вам госпожа Гиневра. — Торжествующе засмеявшись, он добавил: — Да, кстати, инициалы на ней она также заказала специально для меня.

Не без внутреннего усилия я заставил себя иронично улыбнуться и поинтересовался у Холлингсворта:

— Неужели вы снизошли до того, чтобы повидаться с ней второй раз?

Холлингсворт снова сосредоточился на своей трубке.

— Я так понимаю, вы сейчас выуживаете из меня информацию. Интересно, с какой целью. — Этот упрек был брошен мне сурово и жестко с самым серьезным видом. Впрочем, долго удерживать на лице эту маску у Холлингсворта не получилось. — Должен признаться, что я провел с нашей общей знакомой несколько весьма приятных минут.

По улыбке Холлингсворта я вдруг отчетливо понял всю меру его ненависти ко мне. Не могу не признать, что среди прочих чувств, которые я испытал в ту секунду, присутствовала и доля страха. Сам Холлингсворт спокойно пыхтел трубкой, опершись локтями о стол.

Я тем временем постепенно, слово за словом, переваривал и осознавал все то, что он рассказал мне о Гиневре. Удар был нанесен сильно и в самое болезненное место. Мое тщеславие было отправлено в нокаут. Совсем плохо мне стало, когда я представил себе, как Гиневра с Холлингсвортом обсуждают меня.

Чтобы сделать мне еще больнее, Холлингсворт решил поковыряться в свежей ране.

— Да, она, кстати, мне много чего рассказывала… — Сделав паузу, он зевнул, деликатно прикрыв рот рукой. — Если разобраться, то она ведь просто несчастная баба и во многом обязана этим жалким существованием не кому-нибудь, а своему мужу. По правде говоря, я очень, очень ей сочувствую.

Я покрутил в руках стакан, в котором еще плескались остатки пива — на дюйм от дна, не больше.

— Да, занятная они с мужем семейная парочка, — продолжил развлекать меня Холлингсворт. — Признаюсь, я был удивлен, когда узнал, кто ее муж.

— Она что, познакомила вас? — не слишком любезно осведомился я.

Холлингсворт помолчал, словно раздумывая над тем, какую версию событий предложить моему вниманию.

— Нет, — сказал он наконец, — я сам это выяснил. Как-то раз случилось мне заглянуть к ним в окно — совсем поздно, ближе к ночи, — ну и, увидев то, что мне был нужно, я сумел наконец восстановить полную картину. В общем, теперь мне с ними все ясно.

— Я так понимаю, вы за ними подсматривали и следили?

Я понимал, что веду себя как муж-рогоносец и вижу все, что происходило между мной и Гиневрой, в оскорбительном свете. Больше всего задело меня то, что она сама предлагала мне следить за Холлингсвортом.

— Я так понимаю, по-другому выяснить эти подробности у вас не было возможности?

— Может быть, пойдем отсюда? — неожиданно предложил Холлингсворт, злорадно ухмыляясь.

— Согласен. Пойдем выйдем на улицу.

Со стороны мы, наверное, были похожи на двух мальчишек, толкающих и оскорбляющих друг друга перед дракой.

— Пойдем, — согласился он.

Двигаясь преувеличенно тяжело и неторопливо, мы встали из-за стола и вышли из бара — один за другим. По улице мы шли рядом, но при этом старались поддерживать дистанцию хотя бы где-то в ярд друг от друга. Некоторое время мы оба молчали. Шли мы достаточно быстро, и по нашему дыханию, равно как и по выражению лиц, любой посторонний человек мог бы понять, в каком напряженном состоянии пребывает каждый из нас. У входа в наш дом мы оба, словно в нерешительности, остановились. Мое сердце бешено билось. Я понимал, что это глупо, но уходить просто так мне не хотелось. Чтобы спровоцировать друг друга на дальнейшие действия, мы с Холлингсвортом повторили ту формулу, которой уже имели возможность воспользоваться в тот вечер.