Раймон Кено - Упражнения в стиле

Рядом с Сидроленом толпились другие зеваки; один из них заметил:

— Дивимся на них, как на заморских зверюшек, а ведь это все же не зоопарк.

— Почти, — сказал Сидролен.

— Ну, не станете же вы утверждать, будто это не люди, а животные.

— Докажите! — сказал Сидролен.

— Они разговаривают.

— А попугаи? — сказал Сидролен. — Разве они не разговаривают?

— Попугаи не понимают, что говорят.

— Докажите! — сказал Сидролен.

— Ну и зануда же вы! С таким занудой никакого душевного разговора не получается.

— Однако же он получился, и очень даже душевный. Признайте, что не каждый день вид туристической турбазы для туристов вызывает соображения, достойные того, чтобы записать их на магнитофон.

— Засунь свой магнитофон знаешь куда? — сказал с омерзением зевака и удалился, недовольно ворча.

Тот же квазисвященник издали помахал Сидролену. Сидролен весьма учтиво ответил ему тем же, после чего вернулся к себе. Загородку и дверцу на откосе вновь оскверняли ругательные надписи. Достав банку с краской и кисть, Сидролен принялся их замазывать.

На террасе кафе влюбленные парочки упражнялись в поцелуях типа «засос»; слюна текла рекой по их влюбленным подбородкам; среди самых оголтелых «засосочников» находились Ламелия и ее гортранспортист; особенно увлеклась Ламелия, а гортранспортист все же не забывал время от времени поглядывать на часы, памятуя о своих профессиональных обязанностях. Ламелия же, закрыв глаза, с поистине религиозным пылом предавалась изучению чужого языка.

Но вот настал миг расставания, и гортранспортист медленно приступил к процессу расстыковки; успех достигнутого ознаменовался смачным всхлюпом. Гортранспортист утерся тыльной стороной руки и сказал:

— Надо сваливать.

И он увлажнил пересохшую слизистую рта глотком пива.

Ламелия поглядела на него обалдело. Гортранспортист вынул из кармана монеты и, постучав ими по столику, довольно громко позвал:

— Гарсон!

Ламелия обалдело на него поглядела.

Гарсон приходит, чтобы получить по счету. В этот момент Ламелия кидается на своего гортранспортиста и повторяет трюк с засосом. Молодой человек вынужден объясняться жестами, весьма, впрочем, красноречивыми. Гарсон сгребает монеты. Зрелище засоса отнюдь не засасывает его. Он удаляется.

Гортранспортист предпринимает новую расстыковку. Он действует мягко и грациозно, результат опять сопровождается смачным всхлюпом. Затем он вытирает губы тыльной стороной руки и говорит:

— Теперь и вправду пора сваливать.

И, осушив залпом кружку, проворно встает.

На него обалдело Ламелия глядела. Она также встала, говоря:

— Мне спешить некуда, пройдусь-ка я с тобой.

— Да знаешь, счас час пик, я буду психовать из-за опоздания, так что трепаться с тобой все равно некогда.

— Ничего, я погляжу, как ты крутишь свою билетную машинку, послушаю, как ты выкликаешь остановки, и буду счастлива.

— Еще вопрос, влезешь ли ты в автобус. Народищу будет!..

И его-таки было! Двести семнадцать человек топтались на остановке, образуя очередь в полном соответствии с официальными предписаниями. Ламелия встала в очередь, начало очереди вошло в автобус, автобус переполнился, а она все еще торчала в хвосте, среди несостоявшихся пассажиров, когда ее красавчик элегантным жестом крутанул лицом к ним табличку с надписью «местнет» и прозвонил к отправлению. Автобус отчалил, гортранспортист помахал рукой, адресуясь, вероятно, к кому-то, затерявшемуся в очереди потенциальных пассажиров, которая непрерывно удлинялась. Ламелия круто повернулась и попыталась пробиться сквозь этот хвост, что шел в рост. Она двигалась против течения, а кругом говорили:

— Эй, цыпочка, сама не знаешь, чего хочешь!

— Ишь куда прет, как будто тут без нее горя мало!

— Ох уж эти бабы, семь пятниц на неделе!

— Прет поперек очереди, и ей еще слова не скажи!

Какая-то дама вдруг заголосила:

— Вы чего толкаетесь! Не видите, что ли, мой живот?

— Если вы беременны, — огрызнулась Ламелия, — то и становились бы вперед, где вам положено.

Тут какой-то гражданин, с ходу не разобравшись в этом диалоге, разорался вовсю.

— Расступитесь! — кричал он. — Расступитесь, беременной женщине плохо!

— Расступитесь! О Господи, вам что, непонятно? Тут беременная!

— Да расступитесь же! Почет беременным и слава материнству!

— Расступитесь! Расступитесь!

— Расступитесь пошире!