Раймон Кено: Упражнения в стиле

Я толпотворительно автобусотрясся и заднеплощадничал в полуденно-лютецианском пространстве-времени [*] ...в полуденно-лютецианском пространстве-времени. — Лютеция — название галльской деревни, располагавшейся на месте современного Парижа. (Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.) , когда засоседил длинношеего кругоплетеного шляпсопляка. Который говорил одному пассажиранониму: «Вы менярошно толкаждаете разходямимо». Выплеснув это, свободоместно дорвался. В последующей пространственно-временности я увидел его вновь: он пред-сен-лазаритствовал с X, который ему говорил: «Ты бы придопугвил свой плащ» — и прокакобразно гдебъяснял.

Это был не корабль и не самолет, а наземное транспортное средство. Это было не утром и не вечером, а в полдень. Это был не старик и не ребенок, а молодой человек. Это была не лента и не веревка, а плетеный шнурок. Это была не процессия и не драка, а толчея. Это был не добряк и не злодей, а ворчун. Это была не правда и не ложь, а повод. Это был не стоймя и не лежа, а желающий сидя быть.

Это было не вчера и не завтра, а в тот же день. Это был не Северный вокзал и не Лионский вокзал, а вокзал Сен-Лазар. Это был не родственник и не посторонний, а друг. Это было не оскорбление и не насмешка, а совет по поводу одежды.

Одна мягкая, коричневая, раздвоенная шляпа с опущенными полями, опоясанная плетеным шнуром, находилась среди прочих шляп; ее бросало в дрожь от неровностей дороги, которые передавались ей через колеса автомобильного средства, перевозящего ее, шляпу. На каждой остановке во время перемещения пассажиров она, шляпа, ощущала довольно сильные боковые толчки, что в конце концов вывело ее из себя. Она выразила свой гнев посредством человеческого голоса, связанного с ней через массу плоти, структурно оформленной вокруг костной квазисферы с несколькими отверстиями, которая располагалась под ней, шляпой. Затем она, шляпа, внезапно села.

Через час или два я вновь увидел, как она, шляпа, перемещалась взад и вперед на расстоянии приблизительно одного метра шестидесяти шести сантиметров от земли перед вокзалом Сен-Лазар. Какой-то приятель советовал ей пришить дополнительную пуговицу к ее плащу... дополнительную пуговицу... к ее плащу... сказать ей такое... ей, шляпе!

В тубовасе S сча кип; какой-то тукъебс (цвад дети шита тел) с линдной хуйдо ешей и пляшой, шукаренной ревеквой вместо тылен, сропил с гудрим пустневешетником, которого он ябвонил в том, что тот его локтает пицесально. Онактючив таким образом, он трусмеляется к собводному смету.

Сач супстя я савно втачесрю его на мирской лопщади, перед козвалом Нес-Залра. Он лыб с авортищем, который ему горовил: «Пширил бы ты плодонительную поцувигу к своему щаплу». Он ему запокал где (разрез).

В автобусе (который не следует путать с автопсией опуса) я высмотрел (не замастыривая) одного персонажа (не перса с ножом), украшенного (а не ух страшенного) шляпой (но не плешью) с круговым плетеным шнурком (но не с упругой шкурной плеткой). Он был обладателем (но не бил воблой по лбу дательно) длинной шеи (а не дрянной шлеи). Поскольку толпа напирала и давила (не пердела, делая вид), один новоявленный пассажир (не вонью вяленый жиропас) двинул вышеназванного (не крышей двинутого). Тот возбух (не стух в бозе), но, увидев свободное место (не уд вдев в сдобное тесто), к нему устремился (не ус рея мылся).

Позднее я его заметил (не его зам этил) перед вокзалом Сен-Лазар (а не в загс-холле в сени лаза азарта); он беседовал с другом (не бес сетовал стругом) о пуговке на одежде (которую не следует путать с луковкой надежды).

Однажды я угодил в автомобил, который меня (как и остальных мудил-простофил) перевозил от стропил Контрэскарп до вилл Шамперре. В нем мельтешил и чудил один дрозофил: хил, субтил, инфантил, шея-шпил из одних жил. Всех смешил его стил. Нацепил на свой рыл бандурил (текстил, винил, акрил), накрутил канитил из шимшилл и удил. Какой-то горилл изо всех сил его давил и изводил: норовил уничижить его в утил. Дрозофил завопил: «Гамадрил! Дебил!», но скрыл свой пыл, отступил от перил и обезопасил свой тыл.