Раймон Кено - Упражнения в стиле

— Утешьте Руссулу, — велел он обоим священникам. — Я, так и быть, не стану ее пороть, хотя рука у меня так и чешется наподдать ей как следует. Итак, прощайте, господа.

— А Генеральные Штаты? — спросил монсеньор Биротон. — Разве вы не собираетесь на них присутствовать?

— Вздор! Сейчас меня больше интересует моя свобода.

И он обратился к Пешедралю:

— Иди седлай Сфена и Стефа, виконт, я беру тебя с собой. Вот тебе случай повидать дальние края.

— Тысячу раз благодарю вас, господин герцог, но эти говорящие лошади...

— Надеюсь, ты не собираешься затыкать рот Демосфену?

— Я не уверен...

Герцог повернул Пешедраля спиной к себе и метким пинком послал его прямо в цель. Описав грациознейшую параболу, но так и не выпустив узелка из рук, Пешедраль приземлился у ворот конюшни.

Когда герцог несколько минут спустя вернулся с вещами, все было готово. Они тотчас отбыли.

Терраса опустела. Герцогиня исчезла, исчез и усопший Пострадаль. У подножия лестницы монсеньор Биротон и аббат Рифент ожидали сеньора замка. Они весьма почтительно поклонились ему.

— Вы хорошенько все обдумали, мессир? — спросил монсеньор Биротон. — Не слишком ли опрометчиво вы поступаете?

— И потом, вы не сможете присутствовать на заседаниях Генеральных Штатов, — добавил аббат Рифент.

— Друзья мои, — сказал герцог с видом крайнего удовлетворения, — вы так и не поняли, почему я уезжаю.

— Почему? — хором вопросили оба священника.

— Я еду за доказательствами.

— За какими доказательствами?

— За доказательствами вашего невежества. И да здравствуют преадамиты!

— Да здравствуют преадамиты! — хором подхватили оба коня, к которым осторожный Пешедраль присоединился с некоторым опозданием.

И все четверо галопом вылетили из замка.

В тот день они одолели длиннейший перегон и, совершенно разбитые, добрались наконец до таверны «Первобытный человек» в Сен-Жену-Турну — довольно большом городе, расположенном в округе Везина-о-Бум близ Шампурд-ля-Рож.

— Черт подери! — сказал герцог, садясь за стол. — Мы заслужили добрую трапезу. Эй, подать сюда вина и свиных колбас! Эге, малютка! — добавил он, обращаясь к служанке и похлопывая ее по спине. — У меня руки так и чешутся наподдать тебе по заду как следует.

— Покорно благодарю! Я не имею такого желания.

— Но как же! От руки герцога...

— От руки грязной свиньи, — ответила та, увернувшись.

— Вот видишь, — весело сказал герцог Пешедралю, — тут уже республиканским духом пахнет. Ладно, мы еще поглядим, чья возьмет.

И он жадно накинулся на свиную колбасу.

— А что ты теперь скажешь о Сфене? — спросил он с набитым ртом. — Разве он не веселый попутчик?

— Еще бы! — ответил Пешедраль. — Не пойму, как я мог испугаться его болтовни в первый раз. Теперь я нахожу ее вполне естественной.

— Ну, естественно! Нет ничего более естественного, чем естественное. Таков девиз моего превосходнейшего друга Донасьена.

— Скажите, господин герцог, а кто такие преадамиты?

— А, это просто дразнилка для нашего славного Онезифора. Они не существуют. А вот коли бы существовали, наш славный Онезифор сел бы в лужу.

— Но кто же они?

— Это люди, жившие до Адама.

— Фу, какой вздор!

— Ты изъясняешься точно как аббат Рифент. Не заставляй меня жалеть, что я взял тебя с собой.

— С вами трудно беседовать, господин герцог: вы утверждаете, что они не существуют, и в то же время гневаетесь, когда я называют это вздором.

— Несуществующая вещь вовсе не обязательно есть вздор. Ах, ах, капуста с салом! Как я люблю жирненькое!

— Прочь лапы, старая свинья! — сказала служанка герцогу, который на минутку спутал гастрономию с анатомией. — В следующий раз я вам блюдо на голову надену. А в нем будет горячее рагу.

— Не слишком-то она сговорчива!

— Как это вы дозволяете столь грубо обращаться с собою, господин герцог?

— Не забудь: я путешествую инкогнито, и давай-ка уберем эту капусту с салом!

Они молча убирали капусту, как вдруг появился форейтор, одетый форейтором и открыто выказывающий все признаки самого низменного страха. Он вопил:

— Невероятно, но факт! В конюшне... конь... и он говорит!

Все расхохотались от чистого сердца, герцог — первый; один лишь Пешедраль, весьма обеспокоенный, сохранял серьезность.

— Опять нализался, — сказал хозяин. — И не стыдно тебе спьяну скандалить?

— Оставьте, оставьте его, — вмешался какой-то проезжий. И обратился к форейтору: — Так что же сказал этот конь?