Раймон Кено - С ними по-хорошему нельзя

20 марта

Я вижусь с Мэйв лишь очень короткое время, с момента, когда она открывает мне дверь, до того момента, когда я проникаю в кабинет Богала. Сегодня я попыталась поймать ее в коридоре и обнять. Нежно. Но она оттолкнула меня.

25 марта

У Варнавы до сих пор свинка. Что за олух.

28 марта

Мельком видела Тима с его мотоциклом. На багажнике сидела Пелагия. Смотри-ка ты...

Впрочем, в последнее время я ни с кем не вижусь. С Пелагией в том числе. Возможно, уже весь город знает о моих эксцентричностях в музейном саду.

2 апреля

Что, если весь город об этом знает? Хотя, когда я прогуливаюсь, никто надо мной не смеется. Смотрят на меня, пожалуй, с симпатией, а мужчины к тому же все время стараются выразить ее разными жестами. В церкви (я посещаю мессы все реже и реже) или в трамвае редко бывает, чтобы меня разок-другой не ущипнули за ягодицу.

5 апреля

Я обнаружила, что ненавижу Мэри.

Это произошло во время ужина. Папа верещал на этот раз без умолку. Он прочел в газете о том, как линчевали одного негра, и это его раззадорило. Когда речь идет о каких-нибудь жестокостях, он просто не иссякает. Это его возбуждает, и он забалтывается как базарная баба. Мне же на подобные истории плевать, и если наш генерал О’Дуракин думает, что это производит на меня впечатление, то он глубоко ошибается. Я посмотрела на Мэри: она тоже не обращала особого внимания на разглагольствования извращенца. Со дня той самой сцены мы почти не обменивались конфиденциальностями, а точнее говоря, не обменивались вовсе. Я смотрела на нее и спрашивала себя, продолжает ли она поддерживать с отцом инфантильные и обосновывающие родственность отношения. Внезапно у меня в памяти всплыли откровения Богала по поводу своей супружеской жизни, и сопоставление миссис Богал и Мэри меня возмутило. Я начала ее ненавидеть.

Хоть бы она получила свое место и ушла из дома. Пусть побыстрее сматывается отсюда.

8 апреля

Короткое, но очаровательное письмо от Мишеля Преля. Он пишет, что, возможно, приедет в этом году в Ирландию. Я — в полном смущении. Теперь, когда я знаю все то, что знаю, что бы я сделала, оказавшись с ним наедине? Что бы сделал он? Что бы он сделал со мной? Что бы я сделала с ним? Что бы мы сделали вместе? Возможно, какие-нибудь ужасные вещи, вроде поцелуев в кончик носа или переплетения пальцев.

Бред какой-то.

9 апреля

А еще, в преддверии моего дня рождения, он прислал мне несколько французских журналов мод. Я меланхолично их пролистала. До чего же странными кажутся мне француженки со своими многочисленными заботами: угри, гигиенические приспособления, перманент, пот под мышками, форма бровей, двухцветный макияж грудных сосков, морковные витамины, утренняя гимнастика, о чем они только не думают? А сколько времени все это должно занимать!

Я листаю, перелистываю, мечтаю, прельщаюсь, а потом все-таки не прельщаюсь. Не могу себе представить, как я покупаю пояс для чулок или делаю завивку. Я остаюсь такой, какая есть, естественной: плоские туфли, гольфы или хлопчатобумажные чулки, закатанные выше колен, трусики и никаких лифчиков (ни за что! — описывая все это правой рукой, я поглаживаю свои груди левой); очень короткая юбка, пуловер (пока еще не очень тепло) в обтяжку.

12 апреля

Мы с Мэри пошли навестить Джоэла. Он переехал из комнаты над торговцем потрохами и требухой и теперь живет чуть дальше, около Харбертон-бридж, на этот раз в тупике, где вообще нет никаких торговцев. На пороге одной из лачуг намывалась плешивая крыса. Из окна выплеснули содержимое ночного горшка, совсем рядом с нами. Наконец, в глубоком анусе глухого тупика, мы обнаружили какую-то заплесневелую и источенную червями лавочку, на которой мелом было написано: ДЖОЭЛ МАРА, специалист по пуговицам без дырок из настоящей кости (кошачьей, кроличьей или воробьиной по желанию). Рукоятки ножей из телячьей бедренной кости. Исключительно на заказ: прищепки для носков из свиных хрящей.

Мы вошли, пригнув голову. Посреди более или менее вылущенных скелетов мелких животных с громким храпом спал наш брат. В глубине тихо скулил ребенок, в полумраке мы разглядели почти бесшумно спящую миссис Килларни.

С большим трудом мы разбудили Джоэла, которому потребовалось добрых четверть часа, чтобы нас узнать. Он указал нам на ящики, заменяющие стулья, и немедленно предложил уиски.

Нам не хотелось ему перечить, и мы согласились.

— Эй, Килларни! — заорал он. — Бутылку и стаканы!