Раймон Кено - С ними по-хорошему нельзя

— Девушка, покрепче держитесь за поручень.

С этими словами в мою свободную руку всунули предмет, обладавший одновременно твердостью стали и мягкостью бархата. Я судорожно за него ухватилась и, не переставая удивляться тому, что этот поручень остается теплым, несмотря на по-зимнему и по-прежнему пронизывающий аквилон, смогла с его помощью перейти на другой берег в целости и сохранности.

Любезный джентльмен, перепроводивший меня таким образом, оправил свою крылатку (если только это был не реглан и не дождевик, в темноте я не смогла разобрать; к тому же на протяжении всего перехода я скромно потупляла взор). Я не видела его лица, на неровной мощеной набережной я различала лишь тень от крылатки (или от реглана) (или от дождевика), которая, будучи изначально выпуклой или, по крайней мере, неровной, выпячивалась медленно и на удивление вертикально. Мы помолчали, и я, хотя и знала, что нельзя обращаться к господину, которому тебя не представили, произнесла как можно любезнее:

— Благодарю вас, сэр.

Он ничего не ответил и ушел.

Снова одна, снова порт, ночь, гудки. Трамвай уже закончил свои развороты и собирался вот-вот ухерачить. Я добежала. Задыхаясь, села. Других пассажиров почти не было: лишь два дремавших докера и один молодой человек, которого я заметила еще на пристани, когда он провожал пожилую даму (свою мать?) на пароход. Я неопределенно заулыбнулась, он сокрушительно покраснел и утюкнулся в свою газету: его руки мелко дрожали. Трамвай тронулся. Я купила билет и отдалась своим мыслям.

О, нежная растроганность девичьего сердца; о, чарующая дрожь расцветающей чувственности; о, непорочное любопытство распускающейся девственности. Сладкая экзальтация заполняла мое тело, и я уже не знала, что происходит с головой. Тысячи противоречивых мыслей сшибались под моей шевелюрой (красивой... почти каштановой... темно-каштановой, если точнее, черно-каштановой), и мягкое тепло поднималось и опускалось вдоль спины в лифте спинного мозга, от первого этажа седалища до седьмого этажа куполища. Я пишу «седьмого», хотя в Дублине почти не осталось домов выше пяти этажей; но я — девушка довольно рослая.

Только сейчас я заметила, что до сих пор не представилась, да и тетрадке, служащей интимным дневником, не терпится получше ознакомиться с личностью, которая марает ее страницы. Ну, так вот, мой дорогой интимный поверенный: меня зовут Салли [*] ...меня зовут Салли... — В «Поминках по Финнегану» Джойса присутствует «смеющаяся Салли». (Прим. В. Кислова.) , по фамилии — Мара. Меня циклит с тринадцати с половиной лет, возможно, поздновато, зато, должна признаться, все как по часам. Отца у меня нет: десять лет назад он пошел за спичками, да так и не вернулся. Он не был националистом [14] Участник Ирландского освободительного движения. , но никому об этом не рассказывал. Мне тогда исполнилось восемь лет. Я отлично все помню. Он носил шлепанцы и домашний халат в желтую и фиолетовую клетку. Он читал газету, покуривая трубку. А незадолго до этого он выиграл суипстейк [15] Sweepstake (англ.) — полный выигрыш всех заявленных ставок на скачках. и отдал все деньги маме. Как-то мама ему вдруг сказала:

— А спичек-то у нас в доме нет.

— Пойду куплю коробок, — мирно ответил папа, не поднимая головы.

— Так прямо и пойдешь? — спокойно спросила мама.

— Да, — мирно ответил папа.

Это было последним словом, которое я от него слышала. Больше его не видели.

Он порол меня регулярно два раза в день для того, чтобы продемонстрировать, как он говорил, свою приверженность к методам воспитания, рекомендованным английской короной.

Мать со своим небольшим личным состоянием и суммой от суипстейка все же обеспечила нам приличное воспитание — мне, моей сестре и моему брату: лично я ничего не делаю, но при желании могла бы стать студенткой. Моя сестра — на два года младше меня, хочет стать почтовой служащей, зарабатывать на жизнь самостоятельно и быть независимой, такая у нее идея. Чтобы этого добиться, она все время зубрит географию. Мой брат Джоэл — старший из нас — здорово пьет, особенно уиски и пиво «Гиннес», которые у нас здесь прямо как из скважины. А еще он очень любит рикар [*] Рикар ( фр . ricard) — крепкий анисовый ликер, который принято пить разбавленным. (Прим. В. Кислова.) , хотя найти его здесь трудно. Как-то господин Прель достал ему одну бутылку. Ну и повеселились же мы тогда; за вечер ее и опорожнили. Я люблю селедку в имбире, вареный порей и рольмопсы. Мой рост 1 м 68 см, вес 63 кило. Окружность груди — 88 см, талии — 65, бедер — 92. Я ношу очень короткие юбки, трусики, туфли на плоской подошве. Волосы у меня тоже очень короткие, я не пользуюсь ни помадой, ни пудрой. А еще я состою в спортивном обществе. Пробегаю 100 метров за 10,2 секунды. Прыгаю на 1 м 71 см в высоту и толкаю ядро на 14 м 38 см. Но в последнее время я несколько охладела к атлетике. Я люблю закидывать ногу на ногу, нахожу это одновременно стыдливым и изысканным, то же самое наверняка думал молодой человек в трамвае, так как время от времени он опускал газету, поднимал веки, чтобы юркнуть взглядом, затем снова ронял веки. Я же думала о том, кто проплывал в этот момент по волнам пролива Святого Георга.