Раймон Кено - С ними по-хорошему нельзя

Как известно, Дублинский зоопарк находится в трех четвертях мили от входа в Феникс-парк и в полумиле от трамвайной линии, которая проходит вдоль северной кольцевой дороги. Рядом располагаются Народный парк, казарма полиции и солдатская казарма Марбороу. Сам по себе зоопарк не очень большой, но посещения вполне заслуживает, так как его отлично обустроили. Гвоздем, если так можно сказать, программы считается павильон со львами из восьми клеток. Что касается горилл, то их в это время вообще не было. Командор Сидней Картрайт проснулся не от этого несоответствия, а от настойчивого стука в дверь своей каюты.

Он быстро привел себя в порядок и пригласил войти. Вошедший матрос встал по стойке «смирно» и вручил телеграмму. Картрайт принялся ее расшифровывать. Так он узнал о дублинском восстании.

«Яростный» должен был подняться вверх по течению Лиффи и обстрелять, в зависимости от обстановки, разные указанные объекты, в частности почтовое отделение на углу набережной Иден.

Картрайт встал и повел себя как примерный (каковым он и являлся) офицер британского флота. Что не помешало ему задуматься об участи своей невесты, Герти Гердл. О ней в телеграмме не было, разумеется, ни слова. Телеграмма была официальной, общей и сводной и, следовательно, никак не могла затрагивать отдельности, частности и конкретности.

Считанные минуты спустя Картрайт уже стоял на юте; у него щемило сердце, сдавливало грудь, сводило живот, пересыхало во рту и стекленело в глазах.

Сражение прекратилось точно так же, как началось, без какой-либо видимой причины. Британцам вроде бы похвастаться было нечем. Они наверняка потеряли немало людей. В почтовом отделении на набережной Иден раненых не было. На втором этаже после нескольких минут молчания пять мужчин обменялись взглядами. Маккормак наконец решился сказать, что, похоже, все закончилось; Ларри О’Рурки кивнул.

— Продолжаем допрос? — спросил Кэффри.

Привязанная к стулу девушка по-прежнему лежала на полу и не двигалась.

Диллон направился к ней, чтобы водрузить ее на место, но О’Рурки его обогнал. Подхватив Герти под мышки, он восстановил конструкцию на всех шести точках опоры. На какое-то мгновение руки его задержались у нее под мышками, теплыми и чуть влажными. Он медленно убрал руки, провел ими, просто так, перед своим лицом и слегка побледнел. Кэффри невозмутимо разглядывал товарища.

О’Рурки занял свое место рядом с Маккормаком. Тот плюхнулся на свое и потер глаза: его клонило в сон.

— Продолжим, — сказал он. — Кэффри, сейчас твоя очередь заступать на дежурство, правда?

— Да, — сказал Кэффри. — Я пошел. Этот допрос меня достал. Я представлял себе все совсем по-другому.

Он отошел к бойнице, и его глаза больше не отрывались от этого проема в военно-строительном зодчестве. Маккормак повернулся к Ларри:

— Спрашивай дальше.

— Неужели не видно, что она не того... не католичка? — сказал Каллинен.

— Она ни во что не верит, — добавил Диллон.

— Мы что, будем все ночь здесь сидеть и изводить эту девчонку? — спросил Каллинен. — Командир, пора бы и на боковую. Завтра будет тяжелый день. Наше восстание — это все-таки не шутка.

Возникла странная пауза. О’Рурки поднял голову и сказал Каллинену:

— Хорошо, Каллинен. Ты прав. Конечно. Я бы только хотел задать девушке два-три вопроса.

— В общем-то, мы можем еще немного подождать, — сказал Каллинен.

Сидящий в углу Кэффри пожал плечами. Вытащил из диванного валика перо и стал ковыряться в зубах, не отрывая взгляда от моста О’Коннелла, в общем-то безлюдного.

— Ну, давай, — сказал Маккормак.

О’Рурки собрался и приступил:

— Девушка, только что вы продемонстрировали весьма агрессивное или, по крайней мере, не чуждое атеистическому отношение к конфессиям. Однако, судя по всему, вы отклоняете любые обвинения в скептицизме, если я правильно понял смысл речей, которые вами были произнесены до того, как были прерваны замечаниями моих товарищей по оружию.

Кэффри даже не пошевелился. Ларри продолжил:

— Да. Мне думается, что вы отвергаете Бога нашего единого не полностью. Но что же, в таком случае, вы признаете? Королевскую власть?

Не поднимая головы, Герти спросила:

— Кто вы такие, чтобы меня об этом спрашивать?

— Мы бойцы Ирландской Республиканской армии [*] ...бойцы Ирландской Республиканской армии — в 1916 г. таковой еще не существовало. (Прим. В. Кислова.) , — ответил О’Рурки, — мы боремся за свободу нашей страны.