Василь Быков - «Подвиг», 1989 № 05 [Антология]

— А ты обо мне подумал? — спросил Демин. — У меня от голода голова кружится.

В дверях появилась Равская.

— Пока греется вода, я, с вашего позволения, позвоню по телефону…

— По телефону? — рассеянно спросил Кувакин.

— Да, звонок пустяковый, но чтобы не терять времени…

— Если пустяковый, то, право же, не стоит, — беззаботно ответил Демин. — Тем более вы торопитесь. Давайте лучше продолжим наши беседы — вода и закипит за это время. — И не ожидая ни согласия, ни возражения, он вынул из кармана пиджака косметическую сумочку, с которой был задержан Татулин. — Это ваша сумочка?

— Эта? — Равская подошла, брезгливо взяла двумя пальцами сумочку, повертела ее, вернула Демину. — Откуда она у вас?

— Татулин утверждает, что эта сумочка ваша, — невозмутимо сказал Кувакин, разглядывая узоры ковра под ногами.

— Ну и что из этого? Вы спрашиваете, моя ли это сумочка? Отвечаю — нет. Хотя когда-то у меня была точно такая сумочка. Может быть, даже эта самая…

— Посмотрите внимательней, пожалуйста, — попросил Демин. — Это очень важно.

— Важно?! — Равская возмущенно передернула плечами. — Для кого? Вам, наверно, важно прижать меня, а мне важно сделать так, чтобы этого не случилось.

— Ну, пожалуйста! — протянул Демин. — В конце концов, вы ничем не рискуете, ведь с сумочкой задержали Татулина, а не вас.

— У моей внутри была отпорота подкладка, и я сама подшивала ее, — ответила Равская, помолчав.

Демин открыл сумочку, заглянул внутрь.

— Да, здесь есть самодельный шов. Это ваша сумочка.

— А что случилось? Откуда она у него? Ах, да, ведь я сама дала ему эту сумочку года полтора назад. Вот человек, а! Я тогда купила себе новую, и он выпросил у меня эту… Зачем, не пойму… Ему бы на свалке где-нибудь работать, вечно всякий хлам подбирает! — с искренней ненавистью сказала Равская.

— В этой сумочке у Татулина была валюта, — сказал Кувакин.

— И много?

— Да. Он сказал, что эту валюту дали ему вы. Для продажи. Это так?

— Господи, какая чушь! — Щеки Равской побелели от возмущения. — Это ведь придумать надо! Он что, ошалел у вас там от страха? Вот только что у меня была Лариса, вы застали ее, она рассказала, что и ее он оговорил — сказал, будто валюту ему дала она… А теперь выходит — я? Какая мерзость! — воскликнула Равская. И Демин увидел, как дрогнули и напряглись ее ноздри.

— Таким образом, — проговорил Кувакин, — вы признаете, что сумочка эта ваша, но вы дали ее Татулину года полтора назад без какой бы то ни было цели, так?

— Совершенно верно.

— Начинай, Коля, — сказал Демин.

— Что начинать? — с опаской спросила Равская.

— Я предложил ему начинать писать протокол допроса.

— Допроса?!

— Да. Мы оформим наш разговор как допрос, вы подпишете все свои показания, и они лягут в дело по обвинению гражданина Татулина в спекуляции валютой. Вот и все. Вам не о чем беспокоиться. Правда, я должен предупредить, что за свои показания вы несете уголовную ответственность,

— Как это понимать?

— Это надо понимать так: если вы умышленно введете следствие в заблуждение или дадите ложные показания, то будете привлечены к уголовной ответственности.

— И что мне грозит в таком случае? — нервно усмехнулась Равская.

— Не так уж много, — проговорил Кувакин, заполняя исходные данные в бланке протокола допроса. — Два года самое большее.

— Условно? — уточнила Равская.

— Условно — это самое меньшее, — ответил Демин, — Простите, но вода уже должна закипеть.

— Ах да! — воскликнула Равская и убежала на кухню.

— Ну как? — спросил Демин.

— Клиент созрел, — мрачно сказал Кувакин. — Она сейчас пытается кому-то звонить… Уже набирает номер, если я не ошибаюсь…

— Знаю. Яжду, пока она его наберет.

Демин открыл дверь и вышел в коридор.

— Мне Наташу, — услышал он голос Равской. Но в этот момент она увидела его. — Хорошо, я позвоню позже, — сказала Равская неестественным голосом и, положив трубку, ушла на кухню.

— Звонила какой-то Наташе, — сказал Демин, возвращаясь в комнату. — Подозреваю, что Селивановой. Но это всегда можно уточнить… Позвонить в квартиру, где жила Селиванова, и спросить, не было ли странного безответного звонка в шестнадцать часов, — он посмотрел на часы, — сорок пять минут.

Демин медленно прошел вдоль стенки, внимательно рассматривая многочисленные картинки, безделушки, статуэтки, лакированные клочки бумажек с изображениями обнаженных рук, ног, грудей — все это было вырезано из заморских рекламных упаковок. И вдруг остановился, воровато оглянулся на дверь. Прислушался. Быстро отодвинул стекло книжной полки, взял небольшую фотографию хозяйки и, быстро сунув ее в карман, снова задвинул стекло.